Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ)

– А я тебе при всех откажу. – Желание швырнуть хотя бы падд становилось нестерпимым.

– Ну и ладно.

Снова тряхнув кудряхами, Чехов вышел из комнаты.

Боунс порадовался, что обошлось малой кровью. И только сейчас сообразил, что «солнышко» поддал для храбрости.

Но Чехов заявился и на следующий день со смущённым видом. Извинился.

– Вы меня простите, доктор, – смотрел из-под кудрявой чёлки светло и упрямо. – Я вчера перегнул палку. Правда. Выпил немного.

– Я так и понял. – МакКой смотрел на него с подозрением. Хотя – признался. Уже лучше. – Предлагаю сделать вид, что я не видел, а ты не делал.

– Нет, я только за нахальство пришёл извиниться. – Помотал головой. – Остальное так же. Я в вас влюблён. Могу даже перечислить, чем вы лучше предложенных как альтернатива четыреста двадцати шести членов экипажа.

МакКой дальше слушать не стал. Молча поднялся и вытолкал его из комнаты, быстро заблокировав дверную панель личным кодом. С юного гения станется взломать кодировку минуты за три, и что делать в этом случае, Боунс не знал. Вместо милого мальчишки, застенчиво прячущего глаза на первом медосмотре при просьбе раздеться, оказался лейтенант Павел Чехов. Симпатичный молодой человек с нахальным чистым взглядом, настойчивый и упорный.

На третий день Чехов написал ему в Интергалактике с предложением сходить куда-нибудь. Боунс едва успел увидеть и удалить.

Четвёртый день. Записка – на двери с внутренней стороны. Чёртов гений взломал-таки код.

Просьба не игнорировать.

Боунс не хотел стучать на влюблённого мальчишку Кирку, в частности потому, что не хотелось делать капитана ещё счастливее и три часа слушать подначки на тему старого жеребца в строю и прочей пошлой ереси, могущей забрести Джеймсу Т. в его светлую распрекрасную голову. Но и игнорировать ситуацию, стремительно катящуюся куда-то в полную космическую задницу, было чревато.

Поэтому, когда датчик в очередной раз показал возле дверей чьё-то присутствие, МакКой подождал полчаса, затем вышел в полутёмный коридор и навис над (ну конечно) Павлом, упершись рукой в стену. Заговорил негромко, стараясь держать спокойные интонации:

– Слушай, это не дело. Ты превращаешь жизнь взрослого человека, офицера, в не пойми что. Да ещё немного – и я начну в окна лазать, вместо того, чтобы по коридорам ходить! Мне тридцать два, у меня пятнадцать человек подчинённых, вся живущая в этих корпусах команда – мои будущие пациенты, а я заглядываю за углы и вечером шарахаюсь в городе от кадетов твоего роста и комплекции. Так не пойдёт, Павел. Я, по-моему, ясно выразился ещё в первый раз, что встречаться с тобой не собираюсь.

– А мне что делать, старший офицер МакКой? – Парнишка смотрит в его глаза с отчаянием. – Держаться? Так я уже сколько держусь. Влюбился, как последний дурак, даром что в навигации смыслю. Я перегибаю палку, и мне стыдно. Ну… – тихо, – один поцелуй. Я отстану. Честно.

– Вы ведёте себя как ребёнок, лейтенант Чехов, – сухо сказал МакКой, прекрасно понимая, что за «одним поцелуем» последует «одно свидание, и я отстану», а там и до… Нет, так думать о Павле не хотелось. И верить, что он способен на шантаж. – Надеюсь, больше этого не повторится.

Он развернулся и скрылся в комнате быстрей, чем мальчишка успел ещё что-то сказать.

На следующий день Павел не пришёл. Записок на дверях тоже не было. До конца ремонта «Энтерпрайз» МакКой его вообще не видел, а когда пришла пора для медосмотра перед отлётом, записал в очередь на другого врача.

Хватит с него весёлых ситуаций перед пятилетним полётом.

МакКой встряхнул головой, отгоняя воспоминания. В настоящем он в очередной раз стоял у клетки с трибблами.

На зверьках было просто опробовать гипотетически найденные на разных планетах образцы веществ, растений и т.д., потому их и взяли с собой. Опять же, против использования трибблов в качестве подопытных животных не возражала ни одна организация правозащитников. Вид далеко не вымирающий.

Боунс, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок, разглядывал меховые клубки. Всего шесть. Они дышали и изредка шевелились, издавая тихий писк. Лист с нормами питания (сколько и чего давать в день) с учётом того, чтобы зверьки не умерли и не начали бесконтрольно размножатся, был прикреплён к клетке. Это для младших лаборантов, которые будут следить за питомцами. В случае если понадобится больше образцов, одного из трибблов просто накормят посильнее.

Трибблы

Два чёрных, коричневый, белый с пятнами, рыжий и…

Светлый триббл. Пушистый толстый триббл со светлой и слегка кудрявящейся шерстью. Боунс заскрипел зубами.

– Всё в порядке, офицер МакКой? – перепуганно спросила лаборантка, подходя ближе. – Что-то со зверями?

Видно, он слишком уж долго тут стоял и слишком долго сверлил взглядом чёртов ящик.

– Всё в порядке, мисс… – он бросил взгляд на бейджик, – Хаддисон. Просто смотрю на их состояние перед отлётом.

В кармане пискнул падд.

МакКой кивнул девушке и вышел в коридор, проверяя сообщение. Оказалось, оно двухдневной давности – сбой в связи.