Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ)

Ответа нет. Запоздало вспоминается, что Спок собирался впасть в лечебный транс.

Счастливчик всё-таки размножился. Утром Пашка сказал, подойдя к клетке, что там уже девять трибблов. С трудом отыскали среди них своего, поломали голову, как такое произошло, если Кирк его всё-таки не кормил. Уходя на смену, Боунс забрал новорождённых трибблов в охапку и потащил в лаборатории. Всю дорогу его сопровождало попискивание меховых комков, а в лаборатории, где помещал трибблов в клетку, невольные улыбки девушек-лаборанток – кроме положенного «доброго утра, офицер».

Следующие дни корабль впал в какое-то хреново оцепенение. Даже в коридорах говорили тише обычного. И ничего не происходило. Ни-че-го. Смены шли одна за одной, Боунс на пару с Чапел возился со всякой мелочёвкой – то ожоги у лаборантов, то в инженерной на кого-то свалился… свалилось… Боунс бы не взялся выговорить название этой штуковины, достаточно того, что свалилась. Сулу покусало-обожгло плотоядное растение из оранжереи, как выяснилось из рассказа лейтенанта, это оно так выразило свою любовь. Подумаешь, действительно, слюна ядовитая. Скотти притаскивал Кинсера, вдруг начавшего часто чихать. Девушка из бета-смены с мостика споткнулась и умудрилась рассечь бровь о ручку капитанского кресла в самом начале смены – МакКой ещё не успел уйти, а её притащили, всю в крови. Астрофизики, лишившиеся своего начальства (Кельвина от службы отстранили), жаловались на слуховые галлюцинации. С физиками всё было в порядке, никаких повреждений мозга или присутствия опиатов, спор или вирусов в крови, могущих вызывать массовые галлюцинации, зато позже оказалось, что «глюки» друзья Павла из инженерного подстроили в качестве мщения – подбросили им в лабораторию дистанционно управляемую штуку, которая воспроизводила переведённые в звук электромагнитные завывания какой-то планеты (довольно жуткие), и на фоне этого – тихое пение. Вот и развлекались, гоняли её по лаборатории и включали-выключали с разными промежутками времени.

Боунс только плюнул. Хотелось послать всех, но этика профессии не позволяла.

Хотел выпить после очередной смены, достал виски… посмотрел на бутылку и убрал обратно в шкаф. Настроя не было.

И так целыми днями. Не корабль, а тихий дурдом. МакКой ходил после смены осматривать Спока. Зеленокровый его беспокоил, а привлекать внимание к его состоянию было не по-человечески. Слишком уж сложно всё это для простых смертных – ментальные поля, телепатия.

Ещё Боунса волновал Пашка. Он не носился, не баловался с репликатором, даже у Сулу перестал зависать. И лезть перестал. МакКой тоже к нему не лез. Перед сном только трепал его по волосам, укрывал получше одеялом – а то ворочается во сне и скидывает, обнимал; пытался поговорить первые два дня, но Пашка упорно отмалчивался. И Кирка трясти не с руки. Зеленоухий ему рассказал про все эти ментальные соединения, и, походу, теперь у них всё совсем дерьмово. Ну, хотя бы не подскакиваешь каждый раз, думая, не угробил ли любвеобильный капитан своё зелёное сокровище.

На четвёртый день Боунс не выдержал. Пашка после тренировки сидел на кровати понурый, пальцем в падд тыкал без энтузиазма. Даже кудряхи поникли.

– Я на полчаса, – МакКой кивнул ему и вышел.

Выудил капитанскую морду из комнаты. Унылую.

– Пойдём, прогуляемся, – сказал хмуро.

Когда они оказались на центральной палубе для отдыха (МакКою она всегда напоминала большущую гостиную), спросил напрямую:

– Пашка четвёртый день пришибленый. Вы мне точно всё рассказали? Может, чёрт этот не только пытался плагиатить, а уже его статьи за свои успел выдать? Мало ли, пока на Вентусе были.

– Боунс, ну ты серьёзно? – У Кирка будто глаза потускнели. А, нет. Всё ещё голубые как небушко. – Я, по-твоему, все публикации служащих отслеживаю? У него и спроси.

– Да не разговаривает Чехов со мной, чёрт бы тебя взял! – вспылил Боунс. Выпендриваться он тут ещё будет, морда капитанская. – А к этому я сам не пойду, потому что живьём урою скотину, и тебе придётся меня под трибунал отдать.

– Уроешь, да? – Кирк смотрит странно. Внимательно и чуть насмешливо. – Серьёзно? За статьи?

– За предательство, – МакКой чертыхнулся и только тут вспомнил, что рядом – панорамное окно. Он обогнул Кирка, пристроившись с другой стороны, чтобы быть подальше от чёрной пустоты за стеклом. – Да, чёрт возьми, я не объективен, а кто бы был на моём месте?

– Никто бы не был.

Кирк пожимает плечами, разворачивается лицом к окну. Сцепляет руки сзади.

– Не бери в голову, – посоветовал. – Чехов ещё ребёнок. Его вряд ли кто-то предавал раньше. Вот он и привык безоглядно доверять.

– Что, для старых закоренелых циников доверие автоматически признак играющего в заднице детства? – Боунс почти разозлился. Остановило только понимание, что Джиму и без него весело. Ну а скотиной Кирк всегда был, это от капитанского душевного состояния не зависит.

Боунс становится спиной к пустоте. Как будто холоднее стало. Чёртова аэрофобия и чёртовы панорамные окна, кому они вообще нужны? Тем более на варпе, когда за стеклом сплошная чернота.