Космос, Чехов, трибблы и другие стрессы Леонарда МакКоя (СИ)

А Джим в стекло вперился, будто за ним панорамы Елисейских Полей.

– Забили. Сам-то ещё не надумал с тоски помирать? А то цветом лица скоро с зеленоухим сравняешься.

– Нет… – замедленно как-то говорит капитан. – Понимаешь… чтобы Споку было проще, мы решили разорвать связь. На время.

– Самый правильный выход, – не мог не одобрить МакКой. – Теперь я хотя бы не боюсь, что ты среди ночи… – Он споткнулся и мотнул головой. Стареет, что ли, сентиментальным заделался. – А ты теперь, получается, страдаешь?

– Спок медитирует постоянно. Мне остаётся надеяться, что ему теперь легче, потому что сам… не чувствую.

Кирку, кажется, говорить тяжело. Пальцы, за спиной сцепленные, то сжимаются, то разжимаются.

– Да восстановится, всё нормально будет, – МакКой сердито смотрит на пальму в закреплённом горшке. – Показатели у него в пределах нормы, каждый день смотрю, а сейчас, после вашего этого разрыва, вообще почти полностью восстановился. Ещё бы на земле ему отдохнуть, без варпа и прочих, но мы и так на Вашингтон-спейс летим.

– Да понятное дело.

Ещё немного сжав пальцы, капитан разворачивается и хлопает доктора по плечу.

– У тебя всё наладится, злыдня. – Ещё хлопает, легче, сжимает лапищу на плече. – Дай мальцу время.

– Вот спасибо, мудрейший, так помог, – фыркнул МакКой. – Прямо чую, как полегчало.

– Медальку мою обмоем?

– Медальку? Научился, наконец, шоколадные в репликаторе делать?

– Это к Павлу.

Кирк отпускает плечо доктора (наконец-то), засовывает руки в карманы. Слегка веселеет.

– Дали мне медальку, – улыбается… зло. – Прислали уведомление, что решение по нашему со Споком браку отложено на неопределённый срок, а вслед за этим – что дают медальку.

– Это же стратегическая ошибка, – МакКой хмыкает. Но на капитана не оборачивается, потому что там, кроме капитана, ещё окно. – Поди ещё и второй степени, за спасение колонии-то?

– Первой, там же и колония, и планета. Говорящая.

Раскачавшись с носка на пятку, капитан направляется к турболифту.

– В общем, – продолжает рассказ, – я им сегодня уже третье прошение на повышение приоритета рассмотрения нашего дела отправил. А вообще, – бросает через плечо, как бы между прочим, – будут артачиться, на Вашингтон-спейс интервью дам. Какой-нибудь колонийской газете. Как думаешь, новость о том, что героического капитана замуж не пускают, быстро разлетится?

– Ещё бы, – МакКою почти весело (а ещё они ушли от окна, в лифте окон нет). – Про то и говорю – стратегическая ошибка. Ты же их теперь достанешь.

– Я достану любого, кто будет разделять меня и Спока, – недобро обещает Джим. И улыбается, псих маньячный. – Думаю, ты должен понять.

Боунс выразительно молчит, пока они заходят в лифт. Потом вздыхает:

– А гигантскую клубничину мы так и не увидели. Кстати, по поводу клубничин… Растения с Говорящей планеты наконец принялись, слышал из биолаборатории. Так что скоро разгребёмся с отчётами окончательно.

– Да, до Вашингтона нужно закончить. – Кирк направляет лифт к жилым отсекам. Понятно, что обмывать медальку они будут у Боунса. – Сегодня Сулу на мостик пришёл обсыпанный какой-то жёлтой пыльцой. Не знаешь, куда он опять влез?..

====== А то все поймут, что злобный доктор на самом деле милый и деликатный ======

Чехов возвращается от Сулу – играли в шахматы. Сулу сначала хотел утащить лейтенанта в спортотсек, но после происшествия в лабораториях слишком не хотелось вступать с кем-то в тесный физический контакт. Даже с Боунсом ограничивались объятиями перед сном. Боунс был горячим, спокойным, ни на чём не настаивал, и Паша был благодарен за это. И за то, что в разговорах больше не подымалась тема предателя-Кельвина, который «тырил научные разработки».

Из открытой двери каюты напахивает виски. Паша уже отличает запах реплицированного и того, который Боунс в шкафчике прячет. Это – реплицированный.

– Чехов! – Сидящий за столом капитан салютует ему стаканом. Боунс смотрит на радостного Кирка мрачно. – Мы – обмываем медаль.

– А…

Привычно – подойти к доктору, обнять сзади, положить подбородок на макушку. После того, как их с Кирком и Споком стало объединять знание о произошедшем в лаборатории, Паше стало легче с ними общаться.

– А чья медаль? – зарыться носом в жёсткие, пахнущие мылом волосы МакКоя.

– Капитанская. Предположительно блестящая и непредположительно – первой степени, – Боунс смотрит на свой стакан с кучей льда скептически, но привычно тянется рукой, ерошит волосы Чехова. – А нам всем, кто на планету в первые два раза спускался – большая благодарность, но до Вашингтон-спейс мы об этом знать не должны. Понял, Пашка?

– Сулу не скажу.

Паша прижимается губами к лохматой макушке. Думает, сказать ли Боунсу, что этим виски они ничего отметить не смогут, а водка в репликаторе хорошая, на лимонных корочках.

– Давай-давай, – капитан машет рукой по направлению к выпивке. – Присоединяйся. Без тебя у нас ничего б не вышло.