Кость Войны

— И тогда я решил отомстить! Да! Я решил применить жар преисподней, горючую смесь, которую изготовил во время плавания. Изобретение новое, ещё не опробованное, но оно меня не подвело! Правда, под конец я пролил немного на себя и чуть не загорелся сам, но…

— Сними куртку, тебе говорят! — заревел Берт так, что Самуэль присел от испуга. Руки его, всё отряхивавшие подол куртки, сильно сжались — и ткань вокруг них моментально вспыхнула. В доли секунды окутавшись пламенем с ног до головы, Самуэль пронзительно заверещал.

Забыв о собственных ранах, Ловец ринулся вперёд, срывая на ходу плащ, сшиб Самуэля с ног и, прижав к земле, плотно накрыл плащом. Под плащом зашипело.

И неожиданно окрестности огласились многоголосым криком. Дети Красного Огня, крича и приплясывая, размахивая оружием, со всех ног кинулись к Берту и Самуэлю, окружили их плотным кольцом и рухнули, как подрубленные. Ловец, закрывая собой Марту, выхватил меч, Самуэль, обвитый тонкими струйками дыма, прикрывался плащом, сжавшись у его ног. Не переставая кричать, пустынные воины извивались по земле, словно змеи, протягивали руки к ошарашенным путникам, повторяя на разные лады одно-единственное слово:

— Ухун! Ухун!

Исхагг, расталкивая воинов, на коленях подполз к Самуэлю.

— Ухун… — со слезами на глазах выговорил он и бережно положил нож к ногам Самуэля.

— Что такое — «Ухун»? — сквозь зубы обратился Берт к Марте.

— Это… — трудно дыша и поводя вокруг расширившимися глазами, проговорила рыжеволосая. — Это… Я не уверена, но мне кажется, что они так зовут… воплощение Красного Огня.

Исхагг счастливо закивал головой.

— Несёт Пламя… — протяжно завопил он, и немедленно Дети Красного Огня стихли, опустив головы. — Горит… Горит… Не умирает! — Исхагг будто пел, раскачиваясь с воздетыми над головой руками. — Поражает насмерть! Смерть-огонь! Смерть-огонь! Ухун! Ухун!

— Смерть-огонь… — прошептал Самуэль.

— По-моему, ты только что получил новое имя, — сказал Берт, опуская меч в ножны. — А мы — команду бесплатных помощников.

— Тошнит меня от таких помощников… — простонала Марта.

ГЛАВА 5

В кромешной темноте безлунной ночи громада разрушенного дворца возвышалась призрачной голубой глыбой. Пустынный ветер гудел в провалах окон, чёрные внутренности развалин шипели тревожимой ветром песчаной пылью, будто дворец населяли сонмища змей. Ургольд с обнажённым мечом на плече осторожно прокрался меж зазубренных клыков колонн, спотыкаясь, поднялся по щербатой каменной лестнице и остановился на пороге распахнутых громадных врат. Столетия тому назад покинутый дворец смолк, будто насторожившись… но мгновение спустя шипение раздалось вновь.

Ургольда передёрнуло. Вот уж развалины… Ненормальные какие-то развалины. Казалось бы: нагромождения древних камней, истёртых шершавыми языками ветра — и ничего больше, но почему-то всё здесь виделось другим, искажённым, будто смотришь сквозь мутно-прозрачное стрекозиное крыло. И эта ночная темнота… Липкая, как смола, — чудилось, поведи пальцами перед лицом, сожми кулак посильнее, и потекут по ладони клейкие, отвратительно-тёплые, зловонные струйки сгущённого мрака…

Помявшись на пороге, Ургольд повернул прочь от ворот. Ну его, этот дворец. Сюда и днём-то заходить — дрожь проберёт до костей, а уж ночью… Провались он в пасть бегемоту, проклятый этот дворец… Никто сюда и не суётся, кроме, конечно, господина. Задача дозорного какая? Бродить вкруг лагеря и высматривать, не подкрадываются ли недруги. А недругов в Пустыне Древних Царств оказалось достаточно, да ещё таких, каких Ургольду в жизни не приходилось видеть. Замотанные до самых зыркалок в тряпьё визжащие оглоеды на уродливых лохматых горбатых тварях. Ургольд по сей день с замиранием сердца вспоминает высадку на эти проклятые земли…

Выгрузились, построил он своих ребят в затылок друг другу и двинули вперёд по пустынной каменистой равнине. Сзади горластой толпой валят оборванные головорезы, которых господин за каким-то чёртом понабрал в грязном и шумном Руиме, а сам господин на мохноухом ослике трусит рядышком с ним, с Ургольдом. Шли весь день, а как закатилось за горизонт солнце (здесь и солнце-то не такое, как везде, — раздутый красный шар, полыхающий по краям, того и гляди лопнет, извергнув на землю струи раскалённой лавы), как село солнце, каменная пустыня словно ожила.