Кость Войны

Трое ратников в кожаных доспехах, вооружённых бронзовыми мечами и длинными луками, подстегнули скакунов. Легконогие лошадки взбежали по горной тропе на пологий горный склон. Один из ратников, закончив подъём, обернулся назад и прислушался: лязг доспехов, усталая ругань и натужное лошадиное ржание затихли за его спиной. Ещё несколько минут есть у ратников, пока гвардейские всадники на своих битюгах, закованных в железо, словно чудовищные жуки, достигнут вершины.

Он поспешно вытащил из-за пояса факел и запалил его. Пламя, выстрелив искрами, метнулось вверх, и тотчас справа и слева вспыхнули и заметались меж камнями ещё три факельных отсвета. Ратник напряжённо улыбнулся. Значит, его соплеменники, ведущие императорских воинов из долины по другим тропам, не отстали.

Во тьме послышались шаги — те, кому предназначался условный сигнал, увидели его. Ратник спешился, спешились и трое его товарищей. Вышедший к ним из-под полога мрака человек был облачён в кольчугу, в руках держал обнажённый двуручный меч. Лицо его, покрытое причудливым узором татуировки, было неподвижным, будто камень. Справа и слева от татуированного безмолвно остановились четверо в пурпурных накидках городской стражи Руима. И эти четверо держали в руках мечи, но не такие, как у татуированного, — короткие и толстые.

— Сделано, — сказал ратник татуированному. — Гвардейцы ваши. Бейте их по одному, это будет легко. Как договаривались.

— Как договаривались, — эхом отозвался татуированный и внезапным взмахом тяжёлого двуручника раскроил ратнику голову.

Двое в кожаных доспехах не успели даже изумлённо вскрикнуть. Руимские стражники кинулись на них, точно псы на кошек. Короткие мечи в одно мгновение иссекли кожаные панцири в кровавые лохмотья.

— Убрать! — приказал Ургольд, стирая рукавицей кровь с двуручника. — Живо!

Стражники, действуя слаженно и быстро, уволокли трупы за камни, отвели подальше взбрыкивающих лошадей. Ургольд наступил на факел, выпавший из рук убитого им человека. И оглянулся по сторонам. Три факела на трёх других тропах погасли один за другим.

— Хорошо, — сказал Ургольд. — Как договаривались, — повторил он, — только не с вами, ребята. А с вашими князьями. Им так будет спокойнее. Если дело не выгорит, мёртвые не проговорятся. Людям Императора не от кого будет узнать о княжеском предательстве…

Неожиданно даже для себя самого он рассмеялся. Теперь он ясно понимал, что дело не может не выгореть. Война, развязанная его господином, наверняка закончится скорой победой. Император падёт, а Метрополия будет принадлежать господину. И это только начало. Сначала Метрополия, а потом — весь мир… Весь мир будет принадлежать Возрождённому!

В голове Ургольда мелькнула странная мысль: а кто это так окрестил его господина — Возрождённым? Что-то не припоминается… Или он сам себя так назвал? Да нет, кажется… Будто это имя, точно приручённый бойцовый ворон с медным клювом, само собой вырвалось из мрака и послушно опустилось на плечо господину… Ургольд встряхнул головой. Тьфу ты, какие-то глупости лезут в башку, а сейчас не до глупостей вовсе.

— Какого дьявола? — послышался хриплый голос снизу, из-за камней. — Куда подевались эти ублюдки? Проводники, чтоб им… Клянусь Императором, поймаю, лично всыплю плетей… Эй, парни, кажись, мы добрались! — радостно воскликнул голос. — А я-то уж думал, до утра будем карабкаться…

Ургольд отступил за камень. Мельком оглянулся: стражников в пурпурных накидках уже не было. Вооружённые короткими пиками и мечами замерли, затаившись в складках мрака, воины гарнизона дворца герцогини — неслышно покачивались на едва ощутимом ветерке пурпурные султаны на их шлемах.

Первый конный гвардеец поднялся с тропы на пологий склон. Ургольд пропустил его. Пропустил он и второго, и третьего, и четвёртого.

— Где эти чёртовы проводники? — проворчал первый и тут же охнул, когда пика солдата герцогини вошла ему в грудь.

Гвардеец рухнул с коня. Отрезая путь к отступлению трём императорским всадникам, Ургольд, прыгнул на пятого, показавшегося на тропе. Он ясно видел его — облачённого в тяжёлые доспехи, щурившегося из-под высокого шлема, пытавшегося разглядеть источник непонятного шороха, но не видевшего ничего. Северянин ударил мечом, хорошо размахнувшись, привычно нацелившись — двуручник прошёл точно между нагрудных пластин панциря, пронзив воина насквозь. Всадник отчаянно засвистел разрубленными лёгкими, холодеющей уже рукой хватаясь за рукоять своего меча. Ургольд выдернул клинок и, крутнувшись на пятках, снёс голову гвардейцу, ехавшему следом. За спиной северянина, утробно крякая, сбивали пиками с коней и добивали мечами на земле гвардейцев солдаты герцогини. Всё-таки трудно им было сражаться впотьмах — один из недобитых успел закричать.