Кость Войны

Ургольд, чертыхаясь от напряжения, отдающего болью в ещё не заживших ранах, выволок из кареты Марту. Рыжеволосая совсем не сопротивлялась. Казалось, она с трудом может понять, что от неё хотят. Ноги почти не держали её, и Марта безвольно обмякла, когда Ургольд, крякнув, взвалил её на плечо.

А Сет всё стоял, глядя вверх, до предела запрокинув голову. Что он видел там, за чёрным покрывалом мрака?

Объятая пленом белой кости голова его смотрелась такой большой и тяжёлой по сравнению с тщедушным телом, что Ургольд на мгновение испугался: что, если шейные позвонки сейчас не выдержат и шея просто переломится, как сухая ветка? Но Сет без усилий выпрямился и кивнул на едва приметную среди камней тропу. И первым ступил на неё.

Ургольд, спотыкаясь, поспешил за ним.

«Зачем господин таскает за собой эту девку? — думал северянин, обливаясь потом, оскальзываясь на камнях. — За каким дьяволом она ему понадобилась? Добро бы ещё — герцогиню волочил на ремешке, как собачку хоть народу потеха, а эта рыжая, без роду без племени, и никто не знает, кто она такая и откуда она… И ведь лишний раз её не тронет, слова ей не скажет. Только зыркнет на неё из чёрных глазниц как углями… и усмехнётся непонятно…»

Сет, скрестив руки на груди, сильно наклонившись, быстро шёл вперёд и вверх, лавируя меж камней. Мысли, несущиеся в его голове, были упруги, хлёстки и злы, словно прутья раскачиваемого на ветру железного дерева.

«Это будет первый решающий удар, — вот что думал Сет. — Это будет перелом. Перелом императорского хребта! Четыре тысячи лучших воинов гвардии останутся в этой долине гнить до скончания веков. Император лишится большей части своего войска, а я не понесу никаких потерь. А что будет, когда об этом узнают местные князьки? Вести полетят далеко впереди меня, а громкое слово куда сильнее острого меча. Никто не посмеет остановить меня, никто не посмеет отказать мне в провианте, воинах и лошадях… Да, это будет первый решительный удар! Битва, которую Император проиграет наверняка… Битва, которую выиграю я. А если я выиграю эту битву, значит, я выиграю всю войну».

Сет ни на секунду не сомневался в победе. Невольно он всё ускорял шаг, и Ургольду пришлось напрячь все силы, чтобы поспеть за своим господином, не отстать и не заблудиться в кромешной, безмолвной темноте…

— Кака темень… — сипел Гас, шмыгая распухшим посинелым носом и по привычке всё ещё опасливо поглядывая на Берта. — Кака темень… На шаг ведь не видно… Где враг, а где мы?

— Где Рикер? — в тон ему буркнул Берт.

Они сидели, прислонившись спиной к скальной стене, подальше от других ополченцев, жавшихся к кострам. Пламя костров жёлтыми пятнами липло к темноте, давая света не больше чем на два шага. Между кострами, побрякивая оружием, прохаживались караульные.

— За него не беспокойся, за Рикера-то, — понизив голос до шёпота, отозвался Гас. — Он, словно крыса, — шмыг-шмыг, никто его не видел, никто его не слышал, а он уже здесь и всё разнюхал… Эх, поскорее бы бежать отсюда! Место какое-то… Ещё бы знать, в какую сторону бежать! Но вот Рикер, он того… он и это тоже разнюхает…

— Ты ведь здешний, — повернулся к нему Берт. — Эти горы от Руима не так уж и далеко. Неужели ни разу здесь не был?

— Не-а, — помотал головой Гас. — Не был. А чего такого? Что тут делать-то? Камни и камни… Сюда сроду никто не забредал. Да и не говорили об этом месте никогда… — задумчиво добавил он. — Вообще-то странно… — почесал он в затылке. — Первый раз об этом подумал… У всякого вшивого лесочка название есть, у самой вонючей речушки, которую воробей вброд перейдёт… А здесь… Такие громадные горы, и долина внизу… И никак не называются.

Берт внимательно слушал Гаса.

— Здесь никто не живёт? — спросил он.

— Кому тут жить? — удивился Гас.

— Сюда никто не ходит?

— Кому тут ходить?

В сознании Ловца чёрными крыльями нетопыря мелькнули тени недавнего кошмарного сна. И больше он ничего не сказал.

Откуда-то издалека прилетел тонкий посвист, похожий на крик летучей мыши. Гас встрепенулся.

— Ну-тка! — негромко воскликнул он. — Вот и Рикер! Пошли!

Берт на мгновение заколебался. Сбежать из лагеря было бы нетрудно, но как быть с Мартой? Она где-то рядом, он почти физически чувствует это. И верный Самуэль здесь. Если, конечно, и впрямь здесь… Не годится, никак не годится оставлять его одного… Рикер, конечно, говорил, что среди арбалетчиков никого с таким именем и с такими приметами нет, но… Рикер легко мог соврать. Действительно, легче соврать, чем на самом деле в таком положении, в каком они оказались, разыскать нужного человека… А с другой стороны — выбраться за пределы лагеря было лучше, чем сидеть здесь под недоверчивыми взглядами караульных, которые даже до ветра не отпускают ополченцев. «Валяй под камень, — говорят они в ответ на робкие просьбы отойти подальше от костра. — Тута дам нет, стесняться некого. А шляться по лагерю не моги. Приказ, понял? Да и заблудиться легко…»