Костер в ночи

Так было столетья: он днем
Лишь ветр вдохновения в меди,
Лишь царь, устремленный к победе
И замерший разом с конем.

Бесспорно, он страшен. Но все ж
Приблизиться можно и даже
В глаза поглядеть. Только дрожь
Охватит тебя и докажет,

Что гнев этих вечных очей
Незримо горит в углубленьях
Зрачков. Он не к нам. Он ничей.
Но каждый готов на коленях

Молить, чтоб его миновал
Сей взгляд неподсильный… Над миром
Ладонь холодеет… Как мал
Под нею огромный.

<…> Она ж
Державно парит между Богом
И нами. Не мир, а мираж
Прижала к земле. На отлогом

Отроге, на мертвой волне,
На каменном громе — возник он
С конем. Вдохновеньем вполне
Таков, как мечтал его Никон

Когда-то… Не страхом погонь,
Не силой узды конь копыта
Вздымает: им тот же испытан
Сокрытый под бронзой огонь.

Бесспорно, царь страшен. Но днем
Приблизиться можно и даже
Судить о коне и о нем,
Унизить хвалою… Когда же

Осенняя черная ночь
Ударит ветрами о струны
Дождя — их нельзя превозмочь,
Нельзя разорвать, иль буруны

Когда закрутят — не пройти.
Они не пропустят, живою
Стеной нарастут на пути,
До неба из дрожи и вою…

Никто не узнает, как там
Прибоями в темную память
Кидается ветер… К губам
Надменным лепясь, под стопами

Как лесть расстилаясь… И вдруг
Царь вздрогнул. Встряхнулся мгновенно
От медного сна. Верный друг
Восторженно ржет ему. Пена

Трепещет… О, тьмища судьбы!
Где прежний заржавленный слепок
Безудержной бури, борьбы
Неравной, лишь вторящий слепо

Прообразу грозному?.. Здесь
Раскатами первого смеха
Встречает очнувшийся эхо
Свободы неведомой, весь

Внимая тому, кто возник
Внезапнее мысли, кто вышел
На сцену, вдруг ставшую выше, —
Не призрак и не двойник.

До стона в костях одинок,
И те же тревожные звезды
Под ветром бровей… О, как просто
Он время и смерть превозмог!

* * *