Кости

– Да будет известно справедливому суду, что миссис Томас, будучи дипломированным преподавателем истории, работает в распределительном цехе топливного завода, так как лишена права преподавательской деятельности за антинациональную пропаганду. Ещё будучи учителем, она настраивала школьников против режима изоляции, законного правления и независимости ННН, всячески покровительствуя нашим континентальным врагам.

По залу прокатился гул неодобрения. Друзей у Миры становилось всё меньше. Некоторые из людей, с которыми она познакомилась на собрании «Свидетелей» были здесь. Хотя бы они стояли молча.

– Коллега по цеху и близкая подруги обвиняемой, – продолжил Брукс, – была участницей всем известной пропагандисткой антиправительственной секты, называющей себя «Свидетелями крематория», а затем покинула остров, бежав со своей не пережившей грипп матерью. После побега подруги миссис Томас также стала активным участником этого общества.

– Это неправда! – вскочила Мира. – Это всё неправда. Вы ловко связываете несвязанные между собой вещи, чтобы испортить мою репутацию. Но спросите моего мужа, моего деда, да любого, кто хоть как-то знает меня, имела ли я хоть какие-то претензии к нашему правительству или главнокомандующему?! Да, моя подруга сбежала. Но я отговаривала её от этого поступка! Да я же работаю на производстве биодизеля, который тоннами жрёт ваша подлодка, чтобы отвозить умерших к Тастрану! Мне и в голову бы не пришло думать иначе!

– Ваша подруга тоже там работала, но она ведь думала иначе? – вклинился Брукс.

– Верно. Но она и не дипломированный учитель истории, ей простительно.

– Согласны ли вы, что вели антинациональную пропаганду среди детей, когда работали учителем в школе? – спросила судья.

– Определённо нет. Я пыталась дать знание, которое считала правильным, не более того. Я никогда не высказывалась против правительства или… идей независимости.

– Но именно такие формулировки значатся в вашем деле о лишении, как вы это объясните? – настаивала судья, пролистывая предоставленные обвинением бумаги.

– Меня неверно поняли.

– А против режима изоляции?

– Высказывалась. Это и послужило основанием. Я считала, что не может такая передовая держава как АНК годами не замечать нашего существования, что изоляция существует только в наших головах.

– Вы говорите «считали», стало быть, теперь вы так уже не считаете?

– Абсолютно верно. Я ошибалась.

– Почему?

– Потому что наш чахлый остров, как не был нужен континенту, так и не стал. – Отвечала обвиняемая, но стоило стать убедительнее, так чтобы самой поверить в свои доводы. – Их спутник не обладает достаточным разрешением, чтобы нас обнаружить, а разведку они не посылали. Я поздно получила информацию о системах спутника РС5, без мирсети это, знаете ли, стало не так просто, поэтому и основывала своё мнение на неверных данных.

– Хорошо, – сказала судья. – Расскажите о покушении на главнокомандующего.

– Не было никакого покушения. Это был несчастный случай. Меч сделал это за меня. Сначала, он давал мне ложные образы, а потом… словно управлял мной.

Мире пришлось подробно рассказать, как она добивалась аудиенции генерала предполагая, что он давно мёртвый, и обо всём происшедшем на приёме.

– Это недоразумение какое-то, – убеждала она. – Если бы генерал не приказал защищаться, я бы и не схватилась за этот проклятый меч вовсе! Да я ведь совершенно не умею обращаться с оружием. Но это… это был необычный клинок. Я схватилась за него только чтобы загородиться, но в результате… Я не знаю, как это вышло, я бы очень хотела поговорить с господином Уайтом, к счастью, он жив, но ведь он сам же первым наставил на меня своё оружие!

Казалось, на какой-то момент зал принадлежал ей. Но потом вынесли орудие преступления и провели следственный эксперимент. Двадцать пять случайно выбранных человек из зала касались меча и с ними ничего не происходило. Судья продолжила дело с кислым выражением лица, будто всех только что лишили чуда, и всё опять обернулось банальным фокусом, как всегда.

Следующим вызвали Рикона. Он полностью подтвердил версию жены, уверяя суд в её благоразумии и добрых намерениях.

– Считаете ли вы свою жену помешавшейся, вследствие покупки известного предмета? – спросили под конец допроса Рикона. Он вопрошающе посмотрел на Миру, она ответила ему ясным ответным взглядом.

– Нет.

– То есть вы верите, что всё описываемое миссис Томас, происходило с ней на самом деле?

– Раз она так говорит, значит, так и было, – отвечал он.

– Чувствовали ли вы какое-то воздействие меча, когда прикасались к нему?

– Нет. Скорее всего, это по каким-то неизвестным нам причинам действует только на Мириам.

– Спасибо, можете возвращаться на своё место.

Затем представитель обвинения принялся за допрос Мириам.

– Значит, вы утверждаете, что защищались и не желали вреда главнокомандующему, так?

– Именно так.

– И пропагандой вы не занимаетесь, и правительством довольны?

– Да.

– Вы являетесь участником общества «Свидетелей крематория»?

– Нет.

– Ваша справедливость, я прошу вызвать свидетеля, который, может подтвердить обратное.