Кости Авалона

— А где он берет эти кости? В принципе?

— Доктор Джон…

— Вас это не коснется, Ковдрей, я обещаю.

— Ай… — просипел он, вытирая тыльной стороной руки нос и губы. — Обещанного три года ждут.

Яркий солнечный свет лился сквозь открытое окно, и даже грубая щетина Ковдрея переливалась золотом. Я выдержал паузу.

— Большинство костей Бенлоу покупает, — ответил Ковдрей. — Чаще у бедняков, которых нужда заставляет по ночам раскапывать могилы или вламываться в заплесневелые гробницы. Он не занимается грязной работой. Снимает сливки.

— Сливки?

— Старые кости, новые… для него они все как алмазы.

— Он показал мне свой склеп.

— Я бывал там, — сказал Ковдрей. — Хватило одного раза. Этот человек не в своем уме. Любит… чего не должно любить.

— Мужчин?

— Если бы это было самое страшное… Он любит мертвецов. В бедняцкой семье помрет сын или дочь… так если нету какой заразы, он предлагает им продать ему тело. Говорит, якобы для медиков из анатомического театра в Бристоле. На самом же деле… тело часто так и остается в его доме.

— О, Боже.

— Мой совет — держитесь подальше от его спальни.

Я вспомнил удушливый ладанный запах у лестницы на чердак. Тем временем Ковдрей снова взялся за метлу, колтыхая ею в ведре.

— Он приходил сюда, доктор Джон. Спрашивал вас.

— Когда?

— Вчера пару раз. Сказал, будто ему показалось, что вы хотели с ним встретиться.

— И что вы ответили?

— Сказал, что если бы вы хотели его увидеть, то знали бы, где его найти, и не стали бы тащить его в мой трактир.

Ковдрей поднял метлу, затем энергично уткнул ее в пол, и вода растеклась грязной лужей по каменным плитам пола.

Я не стал разыскивать Бенлоу. Если кости, найденные в саду Нел, давал он, то я был бы самым последним человеком, кому он признался бы в этом. Остаток утра я бродил по улицам Гластонбери, главным образом один на один с мрачными мыслями.

Что бы я мог представить сэру Эдмунду Файку, дабы заставить его отвести подложные свидетельства против Нел Борроу? Только секрет, который он пытался выведать у аббата Уайтинга. Хоть кто-то да должен был знать об этом.

Но если отзывать обвинения против нее было поздно, тогда мне непременно следовало идти в суд — странный суд в странном городе, — чтобы изложить свои доводы перед враждебно настроенным выездным судьей, уже натравленным Файком.

Я прислонился к освещенной солнцем монастырской стене, вспоминая о своем судебном процессе, когда против меня выдвинули обвинение в попытке убийства королевы Марии с помощью магии. Обвинение, построенное на лжесвидетельстве и моей репутации астролога в то время, когда сама астрология многими воспринималась как ересь. И тут я в ужасе понял, что улики против Элеоноры Борроу были так же тверды, как стена, на которую я оперся.

Если только Нел не знала чего-то еще.

Около полудня стук копыт заставил меня спешно вернуться в «Джордж». Кэрью и с ним трое спутников остановили лошадей возле ворот конюшен и начали спешиваться. Кэрью бросил поводья конюху как раз в тот момент, когда я переходил на другую сторону улицы.

— Ну, как вы тут, доктор Джон?

Казалось, он пребывал в добром расположении духа. Недобрый знак.

— Вы из Уэлса?

— Оттуда, — ответил он. — Чудесно провел время. В такой денек мысль о том, что Иисусу пригляделся этот уголок Англии, кажется вполне вероятной. — Он не взглянул на меня. — Чувствую, хотите узнать насчет вашей встречи с ведьмой.

— Когда?

— Вели Ковдрею подать мяса, — сказал он одному из своих спутников. — И сидра чтоб самого лучшего, а не этой мочи. — Затем он ответил мне через плечо. — Сожалею… но не сегодня.

— Когда же?

— И не завтра.

— Кэрью, не…

— И даже не послезавтра, — весело ответил он. — Ведьма не желает говорить с вами. Или даже не хочет видеть вашего бледного ученого лица.

— Вы лжете.

Я онемел от неожиданности. Один из его помощников резко глотнул воздуху и отскочил на шаг назад, когда конь решил опорожнить кишечник, и лицо Кэрью сделалось вдруг пустым, как грифельная доска.

— Что вы там сказали? — Я подошел прямо к нему. — Вы негодяй, Кэрью. Почему я должен верить, что вы вообще виделись с ней?

Кэрью, казалось, даже не шевельнулся, и я понял, что произошло, лишь когда оказался в грязи у его ног. Кэрью потер кулак, и я почувствовал жар на лице от удара. Потом появилась боль, и я понял, что Кэрью, наконец, нашел повод сделать то, что давно хотел.

— Почему должны верить? — сказал Кэрью. — Потому, доктор, что вы говорите с человеком чести.

Легким толчком сапога он повалил меня спиной на теплую кучку конского навоза и прошел мимо меня в трактир.

Глава 39 НЕЧЕГО СКРЫВАТЬ

Доктор Борроу оказался на месте, в своей хирургической — снимал повязку с руки женщины. Я присел и начал наблюдать за его работой. Вопросы, точно назойливые мухи, роились в моей голове.

— Лучше пока не поднимать ребенка этой рукой, — советовал Борроу больной. — Не хотелось бы, чтобы вы возвращались сюда… если только с деньгами, конечно. Или, если не будет денег, то сойдет недельный запас молока.