Кости холмов. Империя серебра

Всю следующую весну и лето Субудай неуклонно продвигался на запад. Русские княжества остались позади, и он уже приближался к концу той карты, которой располагал. Впереди туменов на большие расстояния выдвигались разведчики, иной раз они месяцами разъезжали по неизведанным землям, нанося на карту долины, город и озера, что лежали впереди, пока не складывалась целостная картина. Те, кто умел читать и писать, делали заметки насчет армий, которые им попадались, или о колоннах бредущих впереди беженцев. Те, кто был неграмотен, связывали пучки палочек; десяток таких палочек обозначал тысячу. Орлок предпочитал передвигаться летом, а сражаться зимой, делая ставку на выносливость своих людей. Властителей и знать этих новых земель такой подход к войне застигал врасплох, и они ничего не могли ему противопоставить. Во всяком случае, пока еще никто не смог остановить всесильную Субудаеву конницу.

Была вероятность, что в конце концов монгольская армия окажется перед лицом противника, численностью равного войскам цзиньского императора. В какой-то момент иноземные владыки неминуемо сплотят против броска на запад свои силы. До Субудая доносились слухи об армиях, числом подобных тучам саранчи, но он точно не знал, правда это или преувеличение. Если же вожди здешних народов не сплотятся, то их можно будет разить одного за другим и идти беспрерывно, безостановочно, вперед и вперед, пока взору не откроется море.

Субудай подъехал к первым рядам колонны двух ближайших туменов, с тем чтобы проверить скот, который после удачного набега обещал прислать Мунке. Такая прорва живой силы – и животных, и людей – вынуждала монголов пребывать в постоянном движении. Лошадям нужны обширные пастбища с сочной травой. Кроме того, с каждым днем все обременительней становилось растущее число плохо вооруженных пехотинцев из пленных. Годны они были только на убой. Субудай посылал их перед туменами, вынуждая врага растрачивать свои стрелы и снаряды прежде, чем в бой вступали основные силы монголов. Тогда эти пехотинцы себя оправдывали, а так он лишь зря переводил на них провизию, для пополнения запасов которой устраивались облавные охоты. Во время такой охоты убивалось все, что живет и движется и чем можно кормить войско. То есть не только стада скота, но и дичь: олени, волки, лисы, зайцы, лесные птицы – все, что можно найти и подстрелить. Охотники из туменов действовали беспощадно, не оставляя за собой почти ничего живого. Если вдуматься, то уничтожение деревень было благом. Лучше быстрая смерть, чем голод без зерна и мяса, да еще в канун зимних холодов. Время от времени Субудаевым туменам попадались брошенные поселения, где бродили разве что призраки тех лет, когда мор и голод вынуждали людей сниматься с места и уходить. Неудивительно, что оравы этих скитальцев тянулись к большим городам. В таких местах можно было обманываться мнимой безопасностью, укрывшись среди людских толп за высокими стенами. Но здесь еще не знали, что эти стены не устоят против туменов. Субудай уничтожил Яньцзин, твердыню цзиньского императора, а ни один из городов здесь, на западе, и сравниться не мог по мощности укреплений с той каменной твердыней.

Субудай сжал челюсти, когда снова, уже не в первый раз, завидел Бату в компании Гуюка. Мунке с Байдаром находились сейчас в сотне миль отсюда, а то бы они тоже были здесь. Четверо молодых командиров сдружились меж собой, что было бы полезно, если бы только верховодил не Бату. Быть может, как самый старший или же потому, что под ним ходил Гуюк, но Бату явно задавал тут тон. Когда к нему обращался Субудай, он выслушивал орлока с глубочайшим почтением, но на его губах всегда играла презрительная полуулыбка. Не явно, не так, чтобы на это можно было отреагировать как на оскорбление, но неизменно. Прямо как заноза в спине, до которой не дотянуться.

Подъезжая к голове колонны, Субудай натянул поводья. Позади, рядом с туменом Гуюка, шел тумен Бату. Между воинами двух разных туменов не чувствовалось обычного духа молчаливого соперничества; они как будто следовали примеру своих темников, мирно едущих впереди. Ряды всадников были четкие, здесь командиров ни в чем не упрекнешь. Задевало то, что Бату с Гуюком болтали с таким беспечным видом, будто ехали куда-нибудь на свадьбу, а не по вражеской территории.

Субудай был разгорячен. Сегодня он еще не ел, а с рассвета за проверкой воинского построения проделал верхом уже около двадцати миль. Свое раздражение он подавил, когда Бату с седла чинно ему поклонился.

– Будут новые приказы, орлок? – поинтересовался он.

Гуюк тоже перевел взгляд на Субудая, который подогнал лошадь ближе и поехал рядом с ними. Отвечать на бессмысленный вопрос Субудай не стал.

– Пригнали ли стадо рогатого скота от Мунке? – спросил Субудай. Он заранее знал ответ, но ему надо было затронуть эту тему.

Гуюк незамедлительно кивнул:

– Как раз перед рассветом. Две сотни голов крупного скота. Двадцать быков мы забили, остальные идут сзади в общем стаде.