Кости холмов. Империя серебра

Тогда Гуюк поглядел на Субудая, но тот продолжал смотреть на Байдара, пока молодой темник не заерзал от неловкости.

Сотни мыслей и слов рвались у Субудая с языка, но он усилием воли себя сдержал.

– Что теперь ты собираешься делать? – спросил он Гуюка, с интересом ожидая ответа.

Все, что еще оставалось в нем от юноши, исчезло в одночасье. Перед орлоком сидел ханский наследник, понимавший свое предназначение. Хочет того сам Гуюк или нет, но на его плечах теперь лежит новое бремя.

– Я наследник своего отца, – молвил Гуюк. – И должен возвратиться в Каракорум.

Субудай снова взглянул на Байдара. Как бы ни хотелось промолчать, но задать этот вопрос он обязан.

– Ты осознаешь угрозу, исходящую от твоего дяди? Ведь он тоже претендует на ханство.

На зардевшегося Байдара никто из присутствующих не посмотрел.

Гуюк, задумавшись, слегка наклонил голову. Субудаю нравилось, что прежде, чем дать ответ, он взвешивает свои слова. Это не тот прежний, простоватый молодой человек, уже нет.

– Сообщение ямской гонец доставил мне месяц назад, – сказал Гуюк. – У меня было время поразмыслить. Я потребую, чтобы тумены принесли мне клятву прямо здесь.

– С этим, пожалуй, придется повременить, – рассудил Субудай. – Когда управимся здесь с делами, ты созовешь весь народ, как это сделал твой отец.

Байдар снова заерзал, но его проигнорировали. Положение его было таким, что не позавидуешь, но ему отчаянно хотелось вставить свое слово.

– Я могу отдать тебе четыре тумена, себе оставлю только три, – сказал Субудай. – Чтобы удержать ханство за собой, ты должен располагать силой. На поле Чагатай сможет выставить не больше двух, от силы трех туменов. – Холодным взглядом он смерил Байдара. – Сына Чагатая я тебе настоятельно советую оставить здесь, со мной, чтобы он не метался между своим двоюродным братом и отцом. – Он горько улыбнулся. – Так ведь, Байдар? Ты уж меня извини.

Тот открыл было рот, но не нашелся что сказать. Тогда вместо него заговорил Бату. Глаза Субудая прищурились, а челюсти сжались, выдавая напряжение.

– Чагатай-хана ты знаешь лучше всех нас, за исключением его сына Байдара, – начал Бату. – Как, по-твоему, он поступит, когда новость дойдет до него?

Отвечая, Субудай не сводил глаз с Гуюка. Каждое слово он из себя словно выдавливал:

– Если у него достанет безрассудства, он поведет свои тумены на Каракорум.

– Если достанет, то понятно, – кивнул Бату, явно довольный вызванным замешательством. – А что произойдет, когда Гуюк-хан возвратится домой?

– Чагатай или начнет переговоры, или будет драться. Что у него на уме, не знает никто. – Сцепив на столешнице руки, он доверительно подался к Гуюку. – Поверь мне, Чагатай-хан не так грозен, как может казаться.

Он как будто хотел сказать что-то еще, но поджал губы и стал ждать. Решение сейчас обсуждалось не военное. Бату едва сдерживал злорадную ухмылку, глядя на растерянность орлока.

Среди общего гнетущего молчания Гуюк покачал головой:

– Если ты предлагаешь мне положиться на одно лишь твое заверение, орлок, то я лучше поведу тумены домой. Все тумены. – Он оглянулся на Джебе и Чулгатая, но оба пожилых воина в обсуждении не участвовали. Во всем, что касалось войны, авторитет Субудая был непререкаемым. Но это был не военный вопрос.

Субудай тяжело вздохнул:

– У меня на столе новые карты с землями, о которых раньше у нас не слагали даже легенд. А теперь они вот, уже в двух шагах. До города Вена остается пройти всего сто миль на запад. Дальше лежит родина тамплиеров. К югу – страна Италия. Там, в горах, у меня уже действуют разведчики, намечают направления следующего броска. Это ведь дело всей моей жизни, Гуюк. – Он предпочел умолкнуть, чем униженно просить, когда наткнулся на жесткий взгляд Гуюка.

– Мне понадобятся все тумены, орлок Субудай. Все.

– Хорошо. Но оборванная пехота тебе ни к чему. Оставь мне хотя бы ее с двумя туменами, и я продолжу путь.

Гуюк протянул руку и положил ее Субудаю на плечо. Жест еще месяц назад просто немыслимый.

– Ну подумай, Субудай, как я могу тебя оставить? Тебя, главного военачальника самого Чингисхана? Да еще когда ты мне так нужен? Нет, ты идешь со мной. Ты ведь знаешь, позволить тебе остаться я не могу. А сюда ты вернешься через год, когда наступит мир.

Субудай вновь взглянул на Байдара, на этот раз с тоской и болью. Тот предпочел смотреть куда-то в сторону. При взгляде на Бату глаза орлока блеснули.

– Я действительно стар, – промолвил Субудай. – А ведь стоял я у самого истока, когда еще сам Чингисхан был молод. Сюда я больше не вернусь. Я разговаривал с пленниками. От океана нас уже ничто не отделяет. Ничто, Гуюк, ты понимаешь это? Мы почти дошли. Мы видели их хваленых рыцарей. Перед нами они бессильны. Если продвинемся еще чуть-чуть, эта земля будет наша на все времена, от моря до моря. Ты сознаешь это? На века, на десять тысяч лет! Ты можешь такое хотя бы представить?