Кости холмов. Империя серебра

– Это не важно, – тихо ответил Гуюк. – Родина – там, где все началось. И за здешние земли те, свои, я потерять не могу. Не вправе. – Руку он убрал, а голос его оставался незыблем. – Я буду ханом, орлок Субудай. И подле меня должен быть ты.

Субудай поник на своем стуле, совершенно опустошенный. Даже Бату неловко было смотреть на него. Орлока как будто подменили.

– Твое слово. Буду готовиться к возвращению.

Чагатай стоял, наблюдая восход солнца над рекой. Комната была уже пустая, без мебели; опустел и сам дворец, лишь кое-где слуги заканчивали уборку покоев. Чагатай не знал, вернется ли когда-нибудь сюда снова, и при мысли об этом ощутил боль утраты. В эту минуту послышались шаги. Обернувшись, он увидел покрытую шрамами физиономию своего верного Сунтая.

– Время, мой повелитель хан, – сказал Сунтай.

Взгляд слуги упал на скомканный клочок пергамента, зажатый у хозяина в руке и со дня вручения читаный-перечитаный сотни раз.

– Да, время, – кивнул Чагатай.

Напоследок он еще раз полюбовался на знакомый вид: в лучах восходящего солнца с речной глади взлетали гуси. Он смотрел на золотой шар над горизонтом, почти не жмурясь.

– В Каракоруме я окажусь за месяцы до него, – задумчиво рассудил Чагатай. – Народ принесет мне клятву верности, ну а когда он вернется, войны не миновать. Если только мне не уподобиться любимому брату Угэдэю. Как думаешь, Сунтай, Гуюк в обмен на жизнь примет мое ханство? Ну посоветуй же что-нибудь своему господину.

– Почему бы и не принять, мой повелитель. Ты же так поступил.

Чагатай улыбнулся. Впервые за долгие годы он ощущал себя в ладу со всем миром.

– Может статься, я таким образом готовлю беду в будущем – себе или Байдару. Ведь я сейчас вынужден думать и о его жизни. Клянусь Небом, если бы Гуюк умер во сне, путь передо мной был бы чист! А я вот, увы, по собственной воле отправил к нему сына в заложники…

Сунтай хорошо знал своего хозяина. Продолжая угодливо улыбаться, он подошел к нему со спины:

– Может, Гуюк так и считает, а с ним и орлок Субудай, но останется ли этот самый заложник твоей верной рукой? Ведь мир изменчив.

Чагатай пожал плечами:

– У меня есть и другие сыновья. Награда слишком велика, чтобы поступаться ей ради кого-то одного. Байдару придется выбираться самому. В конце концов, Сунтай, я дал для его тумена своих лучших воинов. Таких, равных которым нет во всей державе. Если с ним случится непоправимое, я буду по нему скорбеть, но судьба человека в его руках.

Чагатай не обратил внимания, что вместо обычных сандалий на Сунтае сегодня мягкие цзиньские туфли. Последнего шага своего слуги он не расслышал. А лишь почувствовал, как шею что-то ужалило, и, поперхнувшись, в изумлении протянул руку к горлу. Что-то было не так. Когда Чагатай оторопело отвел ладонь, та оказалась в крови. Хотел что-то сказать, но вместо голоса из багряной полоски на шее вырвался лишь булькающий хрип.

– Говорят, клинок кирпана так остер, что смерть от него почти безболезненна, – сказал за спиной Сунтай. – Возможности спросить, так ли это, мне никогда не выпадало. Не зря, видимо, название ножа переводится как «рука милосердия».

Слуга подался ближе. Губы Чагатая шевелились, но единственным звуком было все то же тихое бульканье. Тогда Сунтай отстранился, давая хозяину беспрепятственно упасть на колени, по-прежнему хватаясь за горло.

– Рана смертельна, мой повелитель. Ты уж наберись терпения. Смерть не заставит себя ждать.

Голова Чагатая бессильно упала на грудь. Окровавленная правая рука легла на рукоять висевшего на бедре меча, но вынуть его уже не было сил. Обнажился лишь мягко поблескивающий краешек.

– Мне было велено при возможности кое-что передать, мой повелитель. Слова я запомнил. Ты меня еще слышишь?

Чагатай упал на пол. Где-то в коридоре раздался тревожный крик. Сунтай нахмурился при мысли о том, что сейчас последует.

– Послание от Угэдэй-хана, – торопливо заговорил он. – И передать его надлежит в момент твоей смерти: «Это не месть, Чагатай. Это ради моего сына. Я более не тот, кто позволяет тебе жить. Моя рука, разящая из недосягаемой дали, не даст тебе стать ханом». Ну вот. – Сунтай вздохнул. – Твоим слугой, мой повелитель, я на самом деле никогда не был, хотя хозяин из тебя очень даже неплохой. Покойся с миром.

В эту секунду в комнату с шумом ворвались телохранители, на ходу выхватывая мечи. Рядом со своим господином они застали его слугу Сунтая, который, стоя на коленях, что-то шептал ему на ухо. Он так и стоял до последнего мгновения, и под занесенными мечами лицо его оставалось спокойным.