Кости в стене

Я положил «Историю с кладбищем» на прикроватную тумбочку и пожалел, что не могу исчезнуть из этого мира, как Никт. Бедный ребёнок тоже потерял мать, но был слишком мал, чтобы понять это. По сердцу пробежала ледяная дрожь тоски. Хватит с меня на сегодня чтения. Я прислушался, не напевает ли где-нибудь миссис Уилсон. Но, похоже, она так и не вернулась.

Стены, казалось, эхом отражали друг об друга звенящую тишину. Было тихо. Слишком тихо. Миссис Уилсон никак не проявляла своего присутствия ни во время готовки, ни за ужином. И хотя я радовался возможности отдохнуть от её болтовни, меня охватило беспокойство. Что-то было явно не так. Куда она вообще могла запропаститься?

Маленькая стрелка на прикроватных часах перевалила за девять. Нехотя я улёгся в постель: нужно было хорошенько выспаться, чтобы не провалить завтрашнюю контрольную по иностранному языку. Я погасил ночник, натянул одеяло до подбородка и уставился в потолок, выискивая узоры на бугристой штукатурке. Вот звезда. А тут – динозавр. Это машина. А вон там – дракон, которого всегда видела мама, а мне он казался похожим на кляксу с крыльями. Постепенно я начал погружаться в сон.

Что-то холодное кольнуло меня в нос, и по коже побежали мурашки. Что-то или кто-то находился в моей комнате – прямо рядом со мной.

– Миссис Уилсон? – Я сел и протёр глаза.

Возле моей кровати, глядя на меня сверху вниз, замерла громадная тёмная фигура. Не миссис Уилсон. И вообще не женщина. И совершенно точно не живая.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Прерывистое дыхание со свистом вырывалось из невидимого носа, тревожа полупрозрачные усы.

Холодные нити страха связали мои внутренности в тугой узел и сквозь кожу просочились наружу, как кровь просачивается сквозь свежую марлю.

Воздействие духа ощущалось всё интенсивнее. Страх перерос во всепоглощающий ужас и заполнил всё моё существо, лишая меня воздуха, тепла и надежды.

Мои мышцы напряглись, приготовившись к бегству. Или к борьбе. Хотя кого я надеялся обмануть? Я бы бежал или, скорее, хромал, отсюда так быстро, как бы только мог. Я вовсе не хотел противостоять тому – или чему? – кто находился сейчас в моей комнате. Я заставил себя сглотнуть и постарался не обращать внимания на кошмарную сущность.

Ледяная рука скользнула по моей груди и замерла там, где под кожей билось сердце. Оно сразу бешено заколотилось, выдавая мой страх.

Нависшее надо мной существо издало тихий стон. Низкий и жуткий.

– Держись от неё подальше. Не подходи к моему дому. Держись подальше… – Его голос походил на кваканье задыхающейся лягушки, только гораздо более зловещее.

Я тут же вскочил с кровати и, запнувшись о провод ночника, свалил его на пол вместе с тумбочкой. Вопя, как самый настоящий дикарь, я бросился к двери спальни. Распахнув её, я помчался по коридору к папиной комнате.

Папа. В его комнате пахло одеколоном, ополаскивателем для рта и стиральным порошком. Папины запахи. Хорошие запахи. Безопасные запахи.

Когда я ворвался в его комнату, сердце бешено колотилось в груди.

Папа уже проснулся, его волосы торчали под странными углами:

– Что? Что случилось?

– Ничего, – соврал я, отчаянно пытаясь успокоиться. – Я… споткнулся о провод. Дурной сон приснился. – Я вдруг почувствовал себя глупо. Будто я снова шестилетка и прибежал в спальню к родителям, проснувшись от кошмара, чтобы мама обняла меня и убедила, что сны – нереальны. Но в этом-то и заключалась проблема. Мамы здесь больше не было. И то, что я видел, – вовсе не кошмар. А самая настоящая реальность.

* * *

Я наполнял миску хлопьями, а папа заваривал себе кофе.

– Сынок, я не против, чтобы ты иногда оставался на ночь со мной. Но это не дело, что мы не высыпаемся. – Огромная чашка кофе и тёмные круги под глазами отца были красноречивее любых слов. – Если кошмары вернутся, я отведу тебя к врачу. Нельзя оставлять такие вещи на самотёк.

Я хотел объяснить папе, что доктор Миджли ничем не сможет помочь, но, скорее всего, он бы мне даже не поверил. А если бы и поверил и мне бы пришлось повторно пройти тест на способности, кто знает, к чему бы это привело. Вся моя привычная жизнь в корне бы изменилась: я бы больше не мог общаться с Джейсоном, прятаться в папиной комнате, жить в этом доме.

– Это была всего одна ночь. Больше не повторится.

Папа перестал помешивать кофе и посмотрел на меня:

– Думаешь, ты снова видишь призраков?

Вот чёрт. Я не хотел врать, но как я мог сказать правду человеку, убеждённому, что если ты завалил тест на экстрасенсорику в десять лет, то никогда не станешь экстрасенсом:

– Нет, пап. Мне просто приснился очень плохой сон.

– Хочешь рассказать?

– Не очень. Зачем переживать его снова?

Папа глотнул кофе:

– Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? Я могу отменить свои дневные встречи. Когда ты вернёшься из школы, я уже буду дома.

– Не надо, – выпалил я, пожалуй, слишком поспешно, и продолжил уже спокойнее: – Нет необходимости, пап. Я в порядке. Правда. После школы мы хотели погулять с Джейсоном. Я позвоню, если почувствую себя плохо.

Папа потрепал меня по волосам, явно радуясь, что проблема решилась сама собой.