Читаем Костя Косолапов. Начало полностью

Он взялся скручивать ручки и петли, а Костя пошёл махать веником в ночлежке. О техническом назначении этого закутка напоминали верстачок в одну доску вдоль левой стены с небольшими тисками, две велосипедные рамы на крюке да ржавый агрегат в дальнем углу. Лопаты-грабли и пару брезентовых, объёмных, но, видать, не тяжёлых мешков хозяин перетащил в другое место. Костя обмахнул потолок и стены, повёл пыльный барханчик по земляному полу к раскрытой двери. Вёл осторожно, но всё равно истончённый годами прах задымил, и дышать сделалось невозможно. Он прислонил веник к стене и пошёл в огород. Стайку вёдер и пластмассовую лейку он приметил возле ржавой ёмкости с водой, а там заодно и мелкий веничек из сизого полынка соорудил.

– А ты парень хозяйственный, – сказал дядя Сергей, наблюдавший за ним уже с молотком и банкой гвоздей в руках.

– Отец сгорел, я в шестых учился, – сказалось само, и Костя уточнил зачем-то: – Два года.

– Во-она. А у меня тут мыслишка одна сверканула. Погоди, пускай там пыль уляжется, поговорим. На базе мы каждый день по три, а то и по пять контейнеров принимаем, хотя раньше и того больше было – азиатская ж линия, народ из республик валил. А теперь офицеры перебираются: гарнизонные, погранцы, в танковую часть – слыхал, наверно. И каждый клиент грузчиков просит! На базе мы ещё подсобляем, а им до места надо, чтобы там абы-кого не искать и самим не пыжиться. Уловил? Вот я завтра прямо с утра Петру Петровичу планчик и задвину. Один, скажу, парень есть, а второго в гаване подберём. Больше двух в развозку и не надо, правильно?

– Ну, – сказал на всякий случай Костя.

– Тогда действуй тут, – дядя Сергей отнёс гвозди и молоток на верстак. – Одеялки-матрасы за стеной, постель потом вынесу. Я курам насыплю, тётку твою покормлю и нам ужин сготовлю. Яешню подбавлю к кулешику! Как пойдёт, а то и тяпнем в честь новоселья домашнего.

Оставшись один, он развернулся во всю ширину возникшего представления о нечаянном надворном ночлеге. Дверное полотно было, конечно, коротковато и требовало не просто подпорок, а конструкции: в ноги он откатил самые толстые чурбаки (угнездил их в отрытую мотыгой траншейку лёжа), подызголовных взял три, примерно одинаковых (вкопал стоя, утрамбовал сухую землю черенком лопаты и пятками), и одним махом возложил на них дверь. К стене пришил брусок, притянул к нему дверь тремя сотками и только после этого тронул получившиеся нары – мёртво. Коврик с лебедями, почищенный хозяином, Костя укрепил на стене тремя гвоздями, начав от изголовья, а за изножьем на том же уровне вбил ещё два – вешалки.

Размотав во дворике два рулончика, оказавшиеся поистёртыми половиками, красного он назначил напольным, а серого расстелил на двери, не видя, чем ещё сгладить её филёнчатость. Дома он натаскал бы сена, мягкой ячменной соломы, но дом был далеко сейчас. Над верстачком разглядел электрическую розетку, пыльную, засиженную мухами, и вспомнил, что во дворике лежит лампа.

Костя уже самовольно подступился к картонной коробке, когда во дворике появился хозяин с двумя кастрюльками в руках.

– Раскрывай, раскрывай! – подбодрил. – Счас, сыпану этим проглотам… Ну! Это ж радиола! На ней пластинки можно было крутить, если ты помнишь… Ну-ка, что за кровать у нас получилась… Действительно! Пока твоя тётка кашку кушает, давай заканчивай – у нас всё по высшему разряду будет! Матрас стели, лампу подключай и – на помывку, остальное после ужина… Сенца бы сюда, а? Я пацаном на реке Тилигул рос – сады, травы… эх! Потом Молдова, Фалешты… А, после расскажу!

Сели они на веранде, и хозяин заговорил шёпотом.

– Ну, Костян, со свиданьицем, значит. Самый наш почтенный тост. Давай. Кулешика вкинем, а со сковородкой к тебе перейдём – тут как-то… да?

– Ну, – сказал Костя.

От любого спиртного он через некоторое время мог начать невоздержанно чихать, и убраться с веранды – это самое то.

– Что же теперь едят на селе? – поинтересовался хозяин.

– В смысле?

– Чем, к примеру, питаются?

– Едят… вот так же, – Костя честно пытался угадать ответ, который бы хозяину понравился. – Свежий хлеб через два дня привозят. Гусей берут. И у вас тут на базаре – в лёт. Мы гусенят не осилили в этот год: на десяток даже не набрали, дорого.

– Ага, мясо на рынок, деньги – на мясо, – хозяин хихикнул в ладошку. – Или на водку? – Он сделался серьёзным и как бы взгрустнул. – Переселяемся.

Костя отнёс в ночлежку сковороду с яишницей и хлеб, а дядя Сергей успокоился только после третьего рейса.

– Лежит тихо, – сказал, усаживаясь рядом на полати, – может, уснёт скоро, – из кармана он достал два свежих пупырчатых огурца. – Ну, давай, пока яешня не остыла. Потом постелимся. Ты на меня не гляди – ешь! У нас ещё…

До окончания первой выставленной полулитры он сбегал в сторону курятника и принёс ещё одну, как бы соизмеряя процесс с участниками. Костя не стал говорить, что вообще-то всё без толку: на точке, на охраняемом мосту, они много чего перепробовали, а оконцовка была одна и та же: все лежат, он чихает раз сто подряд и идёт один на подсмену.

Перейти на страницу:

Похожие книги