Костяная дверь

– Механическая арфа-молоток, – объяснил Борис.

– Ясно. – Шиа наклонила голову. – Спасибо. Мастер Силач?

Красавец серьёзно посмотрел на меня.

– Встань на колени, так чтобы они касались пола, – попросил он.

Я повиновался, недоумевая, что будет дальше.

– А теперь подпрыгни как можно выше.

Я с усилием подпрыгнул, так что ноги оказались внизу, и я смог встать.

– Хорошо, – сказал он, хотя было видно, что это его не впечатлило. – Мастер Ловкач.

Человек с ястребиным взглядом повернулся ко мне.

– У меня нет вопросов, – ответил он.

Гладстон откашлялся.

– Что? – переспросил Хоук. – Я уже знаю, что не стану его попечителем. Этот мальчик – Фейтер. Чему я могу его научить?

Гладстон сурово посмотрел на него, и Хоук закатил глаза.

– Ладно, – сказал он, резко повернулся на стуле и вызывающе указал на меня пальцем. – Можешь обчистить мои карманы?

– Конечно, – не думая, ответил я. Я чуть не откусил себе язык, пытаясь забрать это слово обратно. Странный взгляд Хоука вынудил меня ответить слишком поспешно.

– Я так и подумал, – сказал он и снова откинулся на спинку стула. – Мастер Провидец.

Я собирался возразить, но тут же закрыл рот. Мистер А. научил меня вытаскивать вещи из карманов. Это было частью случайных уроков, которые он называл «прикладным безумством», наряду со скалолазанием, вскрытием замков, флиртом (ужасно неуклюжим), подсчётом карт и жонглированием.

Гладстон задумчиво постучал по столу и спросил:

– Расскажи мне, что ты почувствовал, когда раскрылся.

– Что? – переспросил я, лихорадочно пытаясь сообразить, о чём речь. Слово казалось знакомым, но я не мог вспомнить, где его слышал.

– Когда Аттикус связал тебя с небесным свечением, – объяснил он. – И когда твоя сила раскрылась. Как это было?

Я пожал плечами.

– Не знаю. То есть брусок изменил температуру. Он стал горячим, потом холодным, а потом…

– Да? – подсказал Гладстон.

– А потом ящик взорвался.

Он моргнул.

– Прошу прощения?

– Ах да, – раздался голос, и мы все повернулись. Аттикус поднял руку. – Именно поэтому я и попросил разрешения присутствовать на собеседовании, Ректор.

– Аттикус, – строго спросил Гладстон, – о чём говорит мальчик?

– Ящик со светом распался. В тот самый момент, когда я его активировал.

Раздались удивлённые возгласы.

– Это не что-то необычное, – громко произнёс Аттикус, перекрикивая шум. – Такое время от времени происходит.

– Время от времени? Один случай на пятнадцать тысяч, – недоверчиво произнёс Борис. – Лично я не слышал о подобном.

– Погодите, – перебил Иоден. – Мальчик действительно раскрылся, Аттикус? Откуда нам это знать? Вы ведь знаете свою работу, Аттикус? Вы должны приводить нам раскрывшихся магов для обучения, а не какие-нибудь ошибки природы. Но в целом это меня не удивляет.

Щёки Аттикуса слегка побагровели, чего я прежде никогда не видел.

– Я не стану терпеть от вас нравоучений по поводу того, что мне следует делать, – ответил он, и его голос задрожал от гнева. – От вас, кто настолько пренебрёг своими обязанностями, что без борьбы отдал своего подопечного Шакалу.

Иоден поднялся из-за стола.

– Вы не знаете, о чём говорите! – закричал он. – Я не мог спасти эту девочку.

– Эту девочку, – холодно произнёс Аттикус, – зовут Маккензи, если она ещё жива…

– Довольно, вы двое! – сердито перебил Гладстон. – Мы должны вести себя цивилизованно, хотя бы в этой комнате. – Он откашлялся. – Мастер Гений задал серьёзный вопрос. Мальчик раскрылся?

Аттикус поднял руку.

– Я уверен, что это произошло. Весы ведь его измерили, так? Это должно быть достаточным доказательством.

– Необязательно, – возразил Иоден. – Мы и прежде взвешивали нераскрывшихся студентов. Это было давно и нечасто, но такие случаи не являются из ряда вон выходящими.

– И этих студентов принимали? – спросил Перси.

Я молча поблагодарил его, потому что надеялся, что кто-нибудь об этом спросит.

Иоден пожал плечами.

– Возможно.

– Так их принимали или нет, Мастер Гений? – резко спросил Гладстон.

Иоден раздражённо вздохнул.

– Обычно да.

– Очень хорошо, – ответил Гладстон. – Я за то, чтобы Саймона Фейтера приняли в Скеллигард. Все согласны?

Все, кроме Иодена, подняли руки.

– Он принят, – сказал Гладстон. – Кто будет его попечителем?

Никто не поднял руку.

– Кто-нибудь? – повторил Гладстон. – Мастер Муза?

Шиа покачала головой.

Гладстон вздохнул.

– Отлично. Вечером мы подумаем над этим вопросом. Каждый из вас должен взвесить своё решение и дать мне ответ утром. Я прошу одного из вас стать его попечителем. Заседание закончено.

Я тихо вышел из комнаты, раздумывая, согласится ли кто-нибудь стать моим попечителем.

* * *

– Ты правда ещё не раскрылся?

Дрейк и Тесса узнали о результатах моего собеседования прежде, чем я их нашёл. Мы сидели за «общим столом» – так маги называли гигантский зал, полный еды. Это был самый длинный буфет самообслуживания, какой я когда-либо видел. Я не узнал бо́льшую часть блюд, но у них были пицца и макароны с сыром, поэтому я не жаловался.

– Так это правда? – повторил Дрейк.