Костяная королева

– Прошу меня простить, ваше высочество, но разве я когда-нибудь относился к вам без должного уважения и почтения? – Слуга мог только удивляться настойчивости принцессы и надеяться на свою выдержку, ибо это существо с большими печальными глазами сейчас могло разжалобить кого угодно.

– Ты не принимаешь в расчёт мои чувства, Фиделис. Представляешь, каково мне? Моя сестра – любимая, единственная, самый близкий и родной для меня человек… Кто-то пытался отнять у неё жизнь, а я даже не знаю, кто. Не знаю, зачем, с какой целью они хотели это совершить. Не знаю, кто дал им этот приказ и повторятся ли попытки снова. Я нахожусь в полном неведении и чувствую себя вдвойне паршиво, осознавая всю свою беспомощность в этой ситуации. Да, я, может быть, совершенно не приношу никакой пользы, но я, по крайней мере, имею право знать, что происходит, чтобы сделать из этого соответствующие выводы и правильно вести себя с сестрой!

Девушка с шумом выдохнула. Собственная речь её утомила, по щекам распространился лёгкий румянец. Хоть она и не блистала красноречием, но вложила в свою просьбу столько чувств и эмоций!

Фиделис считал упрёки принцессы абсолютно уместными в данной ситуации, но всё-таки постарался сделать ещё одну попытку уклониться от ответа:

– Ваше высочество, я прекрасно понимаю ваши чувства и то положение, в котором вы сейчас находитесь. Но не лучше ли было бы оставить эти вопросы до тех пор, пока ситуация прояснится? Потому что сейчас мы и сами не располагаем многими сведениями и не до конца уверены в достоверности…

– Прошу, Фиделис! – умоляюще прервала его Глория. – Я хочу знать. Я должна знать. Я же не посторонний человек!

Слуга глубоко вздохнул, понимая, что у него нет возможности держать в тайне те сведения, что удалось разузнать, хоть их и очень мало. Если и дальше молчать и отнекиваться, это уже будет грубостью и неуважением по отношению к юной принцессе Глории. Госпожа запретила говорить об этом с её младшей сестрой, но, принимая во внимание все сегодняшние события и состояние королевы, даже её самые доверенные люди не могли с точностью предугадать её реакцию на что-либо. В таком настроении её ещё прежде никто не видел.

Было бы полнейшим безумием полагать, что её поведение, мысли, решения останутся без изменений. Поэтому Фиделис решил рассказать часть известной ему информации. Своим фирменным ровным безэмоциональным голосом он начал:

– По некоторым данным к нападению на королеву Фриджию причастен король Астрелии Улисс. Повторюсь: это не доказано достоверно. Точно можно сказать лишь то, что эти люди действовали не по своей инициативе, ими руководил кто-то сверху. Исполнителей было трое; один мёртв, двое пойманы нашими стражами и ожидают своей участи в темнице. На настоящий момент нам неизвестно, есть ли в стране их сообщники. Но есть основания полагать, что нападения продолжатся, так как они не смогли выполнить изначальную задачу. Как скоро это произойдёт – неизвестно. Это всё, что я могу вам сказать, ваше высочество. Нам не удалось собрать достаточно информации для более конкретной оценки ситуации.

Больше рассказывать было нечего, но это и не потребовалось. Глория ушла в глубокую и мрачную задумчивость. Только что полученную информацию следовало осмыслить. Девушка заново прокрутила в голове тот вечерний разговор сестры и короля Улисса, подслушанный ею. Мысли потекли рекой, безудержным потоком, который с головой захватил бедную, в смятении чувств, Глорию.

Гнев, ненависть, ярость по отношению к Улиссу, этому гнусному, заносчивому, себялюбивому типу, наверно, были самыми сильными негативными чувствами, которые когда-либо испытывала Глория. Ненавидеть кого-то не входило в её привычки, и сумасшедший король стал первым её врагом.

Потом боль, страх за сестру: её жизнь постоянно в опасности, нельзя быть уверенными в завтрашнем дне, невозможно понять, кому можно доверять, а от кого держаться подальше. И ещё отчаяние из-за собственной беспомощности. Все эти события происходят и будут происходить, фигуры движутся по шахматной доске. Может ли она, Глория, чем-то помочь?

Напряжённую сосредоточенность ожидания наконец прервали.

Из коридора доносились шаги нескольких пар ног. Не было сомнения: это сестра со своими людьми. Через минуту Глория узнает судьбу дорогого друга Моррита, и эта мучительная минута длилась для девушки едва ли не дольше, чем несколько часов ожидания до этого.

Она так жадно вслушивалась в звуки шагов, будто хотела по ним определить, какие вести они несут. Страх и надежда, сомнение и предвкушение мешались в одно острое и необъятное чувство, залегшее камнем в сердце. До того её напряжение возросло, что она даже дышать перестала, а сердце опустилось куда-то вниз и билось там невозможно медленно и глухо.

Первой вошла королева Фриджия, и Глория тут же вскочила.

До чего же сильно изменилась сестра! Она видела её с утра до отъезда, и это был совершенно другой человек. Это даже не поддаётся описанию, потому что нельзя было сказать, что именно с ней не так. Глория почувствовала что-то интуитивно, и это что-то её напугало…