Костры на алтарях

— К сожалению, я обманул ее только в этом. — Вим уже пришел в себя.

«Они узнали. Молодцы, хорошо допросили Камиллу и хорошо поработали. Но что вам это дает? Хьюго Петерсон навсегда остался в балканской помойке».

— Ваш послужной список внушает уважение, — продолжил Хамад. — Африка, Балканы, вы даже в Белграде побывали.

— Я рад, что сумел произвести на вас впечатление, но предлагаю вернуться к делам.

— Давайте вернемся, Хьюго, я не против.

— Я хочу, чтобы к завтрашнему дню вы перевезли Камиллу в Москву, — твердо сказал Дорадо.

— По-моему, вы не в том положении, чтобы торговаться, — заметил Аль-Гамби.

— Я знаю свое положение, — невозмутимо ответил Вим. — И ваше, кстати, тоже. Точнее — догадываюсь, что с вами сделают, если вы упустите книгу.

«Проклятый подонок!»

— У меня мало времени, Хамад, так что слушайте и не перебивайте. Вы должны перевезти Камиллу в Москву. Завтра, сразу после аукциона, я пришлю вам текстовое сообщение, в котором будет указано место и время встречи. Вы приедете туда с девушкой и деньгами — пятью миллионами юаней. Я отдам книгу, и мы расстанемся.

— Почему текстовое сообщение?

— Я буду со своими компаньонами, которым безразлична судьба Камиллы. — Вим помолчал. — Компаньонов я беру на себя. Ваше дело — привезти девушку и деньги.

В Аравии, московской территории, заселенной преимущественно выходцами из Европы, Хамад чувствовал себя в относительной безопасности. Люди шейха Удэя встретили полицейских в Шарике и отвезли на Балаклаву — шумный проспект, делящий Аравию на северную и южную части. Поскольку Хамад, не желая привлекать к себе лишнего внимания, попросил не размещать группу в отеле, им предоставили пятикомнатные апартаменты в приличном доходном доме.

Девушку заперли в самой дальней комнате, единственное окно которой — наглухо закрытое, разумеется, — выходило во двор. Два других помещения заняли спецназовцы. Четвертое выбрал себе Хамад. Большую гостиную определили местом общих сборов и столовой. Холодильники оказались под завязку набиты едой, так что покидать квартиру полицейским не требовалось.

Поговорив с Дорадо, Аль-Гамби вышел в гостиную, в которой вели скучный разговор спецназовцы, оглядел бойцов и сообщил:

— Завтра. Во второй половине дня или ближе к вечеру. Установите график дежурств по помещению и кухне.

Проверять выполнение приказа Хамад не стал: со всеми спецназовцами он был знаком много лет и знал, что они, пусть и не спеша, под разговоры и шутки, распоряжение выполнят.

Ему же предстояло переговорить с генералом Аль-Кади по поводу денег. Пять миллионов юаней — это меньше, чем пришлось бы заплатить на аукционе, но сумма все равно приличная. Захочет ли Аль-Кади с ней расстаться?

Обдумывая предстоящий разговор, Хамад прошел в дальнюю комнату, приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Камилла лежала на кровати, вытянувшись во весь рост. Глаза закрыты. Правая рука под головой. Перед тем как ей предложили «отдохнуть с дороги», спецназовцы пристегнули девушку наручниками к спинке — окно, конечно, закрыто, но предусмотрительность еще никому не вредила. Впрочем, девушка не сопротивлялась и не возражала, легла как велели и почти сразу же уснула: сознание Камиллы до сих пор туманила вколотая перед путешествием химия. Худенькая, хрупкая, с кое-как собранными в хвост волосами. Жалкая. Вечернее платье, в котором Камиллу привезли из Ланданабада, сгинуло в «Башне Стражей», сейчас девушка была одета в серые джинсы и рубашку. На полу стояли дешевые кроссовки.

Заложница.

До сих пор Аль-Гамби относился к ситуации предельно спокойно. Он придумал использовать Камиллу, он ее использовал, он смотрел на нее без эмоций, как на инструмент, с помощью которого можно добиться цели. А можно и не добиться. Он не чувствовал к ней жалости ни когда ее, перепуганную, доставили в «Башню Стражей», ни когда накачивали химией и задавали вопросы, ни сейчас, глядя на худенькое, беззащитное тело…

«Врешь!»

И признался себе:

«Да, вру».

Сейчас его отношение к Камилле изменилось. Его замысел удался, он достал Дорадо, нащупал слабое место dd. Нащупал слабое место у ветерана африканских войн, у одного из тех, кто зачищал Белград, у беспощадного убийцы. Который… который неожиданно принял решение спасти девушку. Отказаться от сулящего миллионы аукциона и спасти. Очень редкий случай для нашего мира. Необычайно редкий.

И Хамад вдруг понял, что не может наслаждаться победой.

Ему доводилось убивать, обманывать, лжесвидетельствовать, чтобы упечь преступников в тюрьму, но он утешался тем, что делает правое дело. Ему доводилось угрожать террористам убийством их родителей и детей и доводилось расстреливать родственников несговорчивых бандитов. Но сейчас он взял не отца и не мать Дорадо, он взял его женщину. И ублюдок dd, убийца и вор, двуличный перевертыш оказался лучше него, кадрового офицера Европола. Презренный наемник знал, что такое любовь, и готов был рискнуть жизнью ради другого человека.

И стоя в дверях превращенной в камеру спальни, Аль-Гамби понял, что убьет Дорадо.

Потому что иначе до конца жизни будет считать себя дерьмом.

* * *

анклав: Москва