Кот, который гуляет со мной

– Владимир Сергеевич, а вы что тут, собственно, делаете? – обратился к нему Игорь, и Вовка аж вытянулся в струну от такого «нечеловеческого» обращения. – Мне кажется, вам пора поужинать и спать, не считаете?

– Считаю, – с достоинством согласился Владимир Сергеевич.

– Маргарита Венедиктовна, – теперь Малдер обратился к моей маме. Я не могла не отметить, с каким изяществом он избавлялся от ненужных свидетелей. – Вы не могли бы взять на себя заботу об этом мужчине в шортиках? Я не думаю, что для сына хорошо видеть мать в таком состоянии.

– В каком я, к черту, состоянии! – выкрикнула Лиза, но Игорь посмотрел ей в глаза и твердо сказал:

– А с вами я еще поговорю!

– Вовочка, пойдем со мной, – залепетала мама, покорная, ошеломленная, восхищенная и напуганная в один момент. В нашем доме завелся мужчина. С тех пор как папы не стало, из мужчин у нас был только Вовка, но он не решал вопросов, не указывал маме, что делать, не смотрел ни на кого сурово, как третейский судья. Мама уходила, оглядываясь, словно все еще решая, то ли ей раскрыть перед Игорем объятия, то ли полицию вызвать. В итоге не сделала ни того, ни другого. Просто увела Вовку на кухню, оставив нас одних.

– Игорь, я не знаю, что на меня нашло, – пробормотала Лиза, когда мой благородный идальго аккуратно закрыл за Вовой и мамочкой дверь. Я стояла и следила за происходящим с огромным интересом, корни которого уходили в такие сферы, о существовании которых я и не подозревала. Так вот каким мужем может стать мой рыцарь, каким отцом. Строгим? Властным? Справедливым? Или тираном? Посмотрим-посмотрим.

– На вас просто нашло, – сказал Игорь, протягивая руку моей сестре Лизе. – Пожалуйста, сядьте. Вам не нужно сейчас волноваться.

– Но я не могу не волноваться, – возмутилась Лиза.

– Давайте вы ляжете и расскажете нам, что вас волнует? Давайте начнем с самого начала?

– В начале было слово, – автоматически зачесалось у меня в мозгу, но я оборвала поток мыслей. Я подумала было выйти и оставить их одних, но любопытство одержало верх, я заткнулась и застыла на месте. Лиза осела на диван, Игорь все еще держал ее за руку, но потом отпустил – как только Лиза оказалась на диване. Я знала, его рука была теплой и сильной, и от одного ее прикосновения возникало ощущение, что ты уже не одна. Лиза залезла на диван с ногами, обняла свои колени, словно пытаясь защитить себя и своего еще не родившегося ребенка, не понимая, не желая до конца признавать, что основной угрозой для него является она сама.

– Я не хочу всего этого, – тихо сказала Лиза. – Я хочу нормальной жизни, хотя бы для своих детей. Я не понимаю, как могла до всего этого докатиться. Он ведь никогда не был другим, всегда был перекати-полем, никогда ни о ком не думал, только умел красиво говорить.

– Красивые слова – это очень сильное оружие, – прокомментировал Игорь, и я подумала, что ведь и он владеет этим оружием в совершенстве.

– И я знала, что не надо ему верить. Я знаю, что нужно рассчитывать только на себя. Вот вы были у нас дома, помните? Я выбивалась из сил, чтобы помочь ему произвести на всех хорошее впечатление. Убиралась, чтобы все было идеально. Чтобы пустить всем пыль в глаза, понимаете? Но ведь это я вся в пыли, я – и никто другой.

– Вы так это чувствуете, что вы в пыли? – удивился Игорь, а я подумала, испытав некоторое неудобство, что все же нехорошо стоять вот так, слушать, как один психолог работает с другим психологом. Ощущение, что я подслушиваю (и подсматриваю) за чужим сеансом, нарастало.

– Не в этом дело. Ну… в общем, да. Вот Файка все понимает. Она людей видит насквозь.

– Это не так! – не удержалась я. – Я в людях не разбираюсь, они для меня – темный лес.

– Это потому, что ты изначально никому не доверяешь, – ответила Лиза, почему-то обвинительным тоном. – Поэтому ты присматриваешься, собираешь факты, всякие свои данные. Я знаю, я сама так делаю – с клиентами. Но как ты умудряешься смотреть и все замечать про тех, кого любишь?

– Логичный вывод – что я никого не люблю, – пожала плечами я. Игорь нахмурился, а Лиза еще крепче обхватила свои колени. Она сидела – нахохлившийся воробушек на шестке, моя воздушная блондинка, самая земная, самая уютная из всех женщин, моя нежная голубоглазая сестра, запутавшаяся в жизни и в себе, она мотала головой и мысленно ходила по одному и тому же кругу своего ментального ада. Глядя на нее такую, я невольно сжимала кулаки и хотела избить Сережу. И даже не кулаками – ногами. Я представляла себе, как пинаю его, а он подпрыгивает на полу и изо рта у него течет тонкая струйка крови. Кровожадная, злопамятная Фаина, которая колотит Сережу своим наполовину пустым стаканом по голове.

– Я разыгрывала эту открыточную семью, но кого я пыталась обмануть? Только себя! Фая знала, что он уйдет. Мама тоже знала. Все это понимали, кроме меня.

– Фая также знает, что он вернется.

– Да! Наверняка! – закричала Лиза. – Когда ветер переменится. И что?

– Тише, тише, тише, – прошептал Игорь. – Когда придет время, вы будете решать все заново. Ничего не нужно решать сейчас.