Кот, который любил книги

— Чтение — это не всегда развлечение, легкое и увлекательное. Иногда приходится перечитывать несколько раз одну и ту же фразу, останавливаться, чтобы обдумать прочитанное. Это нелегкий труд, однако потом перед тобой открывается горизонт. Как если бы ты долго-долго поднимался по длинной горной тропинке — и вдруг перед тобой возник чудесный вид. — Дед, не спеша потягивающий чай в свете старинной лампы, похож на мудреца из какого-то фантастического романа. — Бывают очень трудные книги. — Маленькие глаза за стеклами очков светятся ярким светом. — Легкое чтение тоже хорошее дело. Но с пологой тропы мало что разглядишь. Не стоит винить гору в том, что тропинка крутая. И это большое наслаждение — подниматься шаг за шагом… — Высохшая рука деда гладит Ринтаро по голове. — Уж если подниматься на гору, то на высокую гору, — снова звучит теплый голос деда…

Ринтаро с удивлением осознал, что он только что беседовал с дедом.

— Хозяин!

Голос кота вернул Ринтаро к действительности. Он открыл глаза. И, оглянувшись на Саё, с содроганием увидел, насколько она изменилась. Ее свежее личико утратило здоровый румянец, яркие глаза теперь светились лишь отраженным светом флуоресцентной лампы. Эта жутковатая бледность напомнила ему тех мужчин и женщин, которых они видели в зале, перед тем как спуститься в директорскую.

Звучал патетический финал Девятой симфонии. Саё, как зачарованная, сделала шаг вперед, но Ринтаро рефлекторно успел оттащить ее. Ее рука была холодна как лед, а худенькое тело — совершено безвольным.

Ринтаро затрясло в ознобе, но он схватил слабую руку Саё и силой усадил девочку на стул.

— Хозяин! Это не поможет! — срывающимся голосом крикнул кот, но Ринтаро не испугался.

— Знаю! — отмахнулся он от кота.

Да, Ринтаро был обделен чувством собственного достоинства, которым обладал кот, и живым умом, который был у Саё, однако трудности, встречавшиеся ему в жизни, он переносил стойко.

Посредине комнаты стоит директор, в правой руке у него ножницы, в левой — книга, он орудует ножницами, как саблей, с каждым новым ударом ножницы вгрызаются в книгу, и на пол, пританцовывая, падают белые бумажные обрезки.

Ринтаро не очень понимает, что такое эффективность чтения. Однако для него очевидно, что данный способ чтения — при помощи ножниц — отнимает у книг силу. При такой спешке можно с водой выплеснуть ребенка. Сев в поезд, есть вероятность уехать очень далеко, но вряд ли в пути ты увидишь цветы, растущие на обочине, и птиц на деревьях, которые видит путник, бредущий по дороге на своих двоих.

Ринтаро медленно шагнул к директору.

«Не спеши, не бойся, не делай поспешных выводов, двигайся со своей скоростью, иди своими ногами…»

Ринтаро протянул руку к стоявшему на столе магнитофону, из которого снова лились звуки Девятой симфонии.

Пухлая рука директора на удивление быстро метнулась к Ринтаро и вцепилась в его рукав.

— Не нужно останавливать музыку! Она очень важна.

— Я не собираюсь ее останавливать, — учтиво сказал Ринтаро.

Директор смутился. И в этот момент Ринтаро нажал на кнопку ускоренного воспроизведения.

Магнитофон негромко взвизгнул — и Девятая симфония зазвучала втрое быстрее. «Ода к радости», исполняемая в таком темпе, звучала тревожно и неприятно.

— Что ты делаешь?! Ты все испортил! Ты же испортил симфонию!

— Я тоже так думаю, — спокойно парировал Ринтаро. Однако продолжал давить на кнопку ускоренного воспроизведения, хотя музыка выла просто невыносимо. — Полностью разделяю ваше мнение. Но на такой скорости вы можете гораздо быстрее прослушать ваше любимое произведение.

Директор хотел что-то возразить, но так и застыл с раскрытым ртом.

— Вы говорите, что ускоренное воспроизведение разрушает музыку, — продолжил Ринтаро. — Девятая симфония должна звучать на своей скорости. Если вы хотите действительно наслаждаться музыкой.

Ринтаро наконец отпустил кнопку ускоренного воспроизведения. И хор зазвучал с прежней величавой торжественностью.

— Вот на какой скорости нужно слушать симфонию. Если ее прибавить, от гармонии ничего не останется.

Тут хор взорвался ликующим и на октаву выше «Freude! Freude!»[11]. Оглушительная музыка в экстатическом ликовании сотрясала комнату.

— Значит, и книги тоже… — невнятно пробормотал директор, бросив взгляд на Ринтаро. — Так ты хочешь сказать, что и с книгами то же самое?

— Ну… По крайней мере, это касается быстрого чтения и краткого изложения. Это все равно что прослушать только финал Девятой симфонии в ускоренном воспроизведении.

— Только финал?.. — как заведенный повторил директор.

— Это, может, и интересно, но это будет уже не Бетховен. Если вы любите Девятую симфонию, то вы поймете, что я имею в виду. Я вот люблю книги, поэтому мне понятно.

Лязгающие ножницы замерли в руке директора.

Он на мгновение задумался, затем посмотрел на Ринтаро из-под густых бровей.

— Но книги, которые никто не читает, умирают…

— К сожалению.

— Разве это хорошо?

— Нет, я так не думаю. Но «Беги, Мелос!», урезанный до двух слов, — это тоже плохо. Музыка — это не просто нотные знаки. Вот так же и с книгами. Это не просто слова.