Кот в малиновом тумане

— Ну, да. Даже если Кроуфорд обиделся на то, что у него отобрали шоу, он все равно может объявиться в самый неподходящий момент, чтобы объявить о своем авторстве и собрать пенки. Эго у него, может, и высотой с Альпы, но в том, что касается благородства, он просто подземный житель. Пойдем, я покажу тебе сам театр.

На том же самом пугающе беззвучном и неподвижном лифте они поднялись наверх и долго пробирались сквозь толпу в казино, пока не увидели группу людей, направляющихся ко входу в театральный зал — коридору из бархатных шнуров изумрудного цвета, скрепляющих прозрачные плексигласовые столбики с хромированными деталями.

Мэтт начал понимать энтузиазм Темпл насчет «Хрустального феникса». Руководство отеля избежало пошлых клише вроде алых шнуров и золоченых столбиков, выдержало собственный стиль и, в то же время, сохранило дух Лас-Вегаса.

— Прошу прощенья, — Темпл нахально устремилась мимо бархатной загородки ко входу в зал, не обращая внимания на осуждающие взгляды.

Мэтт следовал в хвосте, сгорая со стыда. Хорошие католические мальчики всегда ждут своей очереди, какой бы длинной она ни была.

Темпл вдруг встала, как вкопанная, и Мэтт налетел на ее спину, усыпанную стеклярусом. Он удержался на ногах сам и удержал ее, схватив за предплечья, и с тревогой оглядел зал, ища причину внезапного столбняка.

А, вот оно что. Кармен Молина стояла там, почти неузнаваемая в длинном, до полу, платье, похожем на колонну из темно-лилового крепа и блесток, рядом с высоким мужчиной в темно-сером костюме. Это был Фрэнк Буцек.

— Лейтенант Молина! — воскликнула Темпл тоном бескрайнего изумления. — Я вас и не узнала без этой штучки в волосах, — она покрутила пальцами над ухом, изображая хризантему. — Что это вы здесь делаете?

Скупая улыбка Молины лишь едва тронула ее губы:

— Цветы здесь неуместны, — сказала она. — Подозреваю, что аудитория, скорее, будет бросать на сцену разные овощи. Несвежие. Что касается меня, то я свободная личность. И я, представьте, иногда развлекаюсь. А «Гридирон» ежегодно упражняется в гражданской сатире. Я хочу знать, в каком виде на этом шоу предстает департамент полиции, и не говорят ли со сцены оскорбительных гадостей о ком-нибудь.

В заключение она поздоровалась с Мэттом легким кивком.

Мэтт поймал себя на том, что все еще сжимает плечи Темпл, как какой-нибудь герой бульварного романа, и разжал руки. Лодыжка там или не лодыжка, Темпл стояла на своих любимых шпильках вполне уверенно. К тому же, она оседлала своего любимого конька и была исполнена боевого задора.

— Агент Буцек, — возвестила она громко. — Я надеюсь, что, если цензура обнаружит нечто предосудительное в нашем сценарии, вы подождете с арестами до закрытия занавеса!

— Да ну вас, в самом деле, — сказала Молина мягко. — Мы просто хотим посмотреть шоу. Я бы пожелала вам сломать ногу[99]… но, учитывая недавние обстоятельства, это будет не совсем уместно.

Темпл рассмеялась и унеслась прочь, волоча за собой Мэтта.

На изумрудно-лазоревом ковре, устилающем ступени театрального зала, они, наконец, столкнулись с охраной в виде контролерши в униформе отеля.

Темпл расстегнула крохотную серебристую сумочку, висящую у нее на плече на тонкой цепочке, и достала два бледно-оранжевых билета.

Их немедленно пропустили.

— Нас все возненавидят, — произнес Мэтт вполголоса.

— Тогда я буду ужасно хромать, — и Темпл тут же продемонстрировала это, исчезая в глубине зала. — Им всем сразу станет очень стыдно, что они осуждали бедную-несчастную инвалидку за ее жалкие привилегии. О, смотри! С ума сойти! Вэн и шеф-повар Сонг просто превзошли самих себя!

Мэтт оглядел банкетные столы, накрытые на возвышенном островке перед сценой. Занавес был опущен. В нарочито приглушенном свете темно-алые бархатные сиденья стульев красиво выделялись на фоне черных льняных скатертей и салфеток, на которых стояли белые тарелки с позолоченной кромкой. Посреди каждого стола загадочно блистала круглая хрустальная емкость для бренди, наполненная водой, в которой плавали золотые рыбки. Их длинные прозрачные хвосты и плавники медленно колыхались.

И все это великолепие, многократно повторенное на возвышении у сцены, создавало впечатление зеркальной комнаты, дробящей и множащей отражение за отражением.

— Можешь не страдать, что мы прошли без очереди, — сказала Темпл. — Все «випы»[100] сегодня вечером сделают то же самое: губернатор, мэр, несколько самых больших звезд… — Темпл засунула билеты обратно в сумочку, болтающуюся у бедра. — Дэнни отдал мне два кроуфордовских билета — они были предназначены для директора шоу. Но он же смылся. Ты можешь прочитать номера на столах? У нас восьмой.

Заметив на черных скатертях белые карточки на тонких хромированных подставках, Мэтт пошел вдоль столов, отыскивая нужный. Он прекрасно знал, что Темпл скорее умрет, чем наденет очки на такое пышное публичное мероприятие.

— Я думаю, это там, — он указал на столик, стоявший чуть справа от самого центра сцены.

Темпл вздохнула:

— Слава Богу, что я снова твердо стою на ногах. Эти бесконечные широкие ступени совершенно не созданы для ходьбы.