Кот в сапогах

(Бросается к мешку и завязывает его.) Милости просим, дружище! Вот и дичь — причем в некотором роде из моих кузенов. Да, таков уж нынче мир — сын на отца, брат на брата; если хочешь в нем пробиться, дави дру­гих. (Вынимает кролика из мешка и засовывает в ранец.) Ай-яй-яй! Надо мне поистине держать себя в узде, чтобы самому не слопать эту дичь. Поскорей завяжу ранец, чтобы обуздать свои чувства. Фи! Стыдись, Гинц! Разве не долг благородных сердец — жертвовать собой и своими склонностями счастью близких? Разве не затем мы живем? А ежели кто не способен на это — о, лучше бы не родиться ему на свет! (Собирается уйти за сцену, но гром аплодисментов и крики «Бис!» заставляют его еще раз повторить последнее красивое место монолога; после этого он отвешивает публике почтительный поклон и уходит с кроликом в ранце.)

Фишер. Какое благородство!

Мюллер. Какая высокая человечность!

Шлоссер. Все это еще способно усовершенствовать нравы. Не то что всякие там балаганы, когда тебя так и подмывает дать автору в морду.

Лейтнер. Я тоже совсем растрогался. Соловей, влюбленные, эта последняя тирада — нет, местами пьеса просто великолепна!

Зал во дворце.

Большая аудиенция. Король, принцесса, принц Натанаэль, повар. Все в парадных костюмах.

Король(сидя на троне). Ко мне, повар! Настал час держать ответ; я сам возьмусь за разбор этого дела.

Повар(опускаясь на одно колено). Да соизволит ваше величество отдать свои указания вашему покорнейшему слуге.

Король. Надо трудиться не покладая рук, друзья мои, дабы король, у ко­торого на шее благо всей страны и бесчисленных подданных, всегда пре­бывал в хорошем настроении. Ведь если на него найдет дурное настрое­ние, вы и ахнуть не успеете, как он превратится в тирана, изверга, — ибо хорошее настроение способствует веселью, а веселье, по наблюдениям фи­лософов, делает человека добрей, в то время как меланхолия потому и должна считаться пороком, что поощряет все другие пороки. И вот, спро­шу я вас, в чьей власти сохранить доброе расположение монаршего духа, кому это сподручнее всего, как не повару? Что может быть невиннее кро­лика? Любимейшее мое блюдо — скромные зверушки, благодаря кото­рым я, пожалуй, никогда бы не уставал даровать счастье моей стране и моим подданным, — и вот эти кролики у тебя в дефиците, злодей! Молоч­ные поросята, одни молочные поросята изо дня в день — я сыт ими по горло, отравитель!

Повар. Не казни, мой король, а дай слово молвить. Господь свидетель — уж я ли не старался раздобыть этих милых беленьких зверушек, я ли не готов был скупать их даже по рыночной цене, — но они как сквозь землю прова­лились! Неужто мы позволили бы вам усомниться в любви ваших поддан­ных, если бы могли хоть где-нибудь достать этих кроликов?

Король. Не плети словеса, убирайся на кухню и делом докажи, что ты лю­бишь своего короля!

Повар уходит.

Теперь я займусь вами, мой принц, и тобой, дочь моя. Я выяснил, дражай­ший принц, что моя дочь вас не любит, что она не в силах вас полюбить; она неразумная, взбалмошная девчонка, но настолько-то я ее здравому смыс­лу доверяю, чтобы понять, что свои причины у нее есть. Она доставляет мне много забот и хлопот, и слезы то и дело застилают мне, старику, глаза, ког­да я думаю о том, что будет с ней после моей смерти. Сто раз я ей говорил — ведь засидишься! Бери, пока дают! Но она не слушает! Что ж, спохватится, да поздно будет!

Принцесса. Отец мой...

Король(рыдая и всхлипывая). Иди, непослушная, неблагодарная! Своим отказом ты уготовляешь моим сединам (рыдает) преждевременную моги­лу. (Облокачивается на трон, закрывает лицо мантией и сотрясается от рыданий.)

Фишер. Король все время выпадает из роли!

Входит камердинер.

Камердинер. Ваше величество, там чужой человек, просит, чтобы его впу­стили.

Король(всхлипывая). Кто еще такой?

Камердинер. Прошу прощения, ваше величество, но на этот вопрос я от­ветить не могу. Судя по тому, что усы седые, он должен быть старик; опять же лицо все в волосах — вроде бы тоже на старика тянет; но зато глаза такие озорные, а спина такая гибкая, что уж и не знаешь, что подумать; ум за разум заходит. Но человек, видать, состоятельный — в сапожках; а во­обще похоже, что охотник.

Король. Введи его. Посмотрим, что за птица.

Камердинер уходит и возвращается с Гинцем.