Котлован

Глядя ему вслед, я подумал о том, что мог бы попробовать вызвать ту молитву, с помощью которой Иномирцев лишают памяти и воли, и попытаться убрать её действие.

Только не сейчас.

Слишком велик риск, что поведение парней сразу изменится, и они сделают только хуже, но самому себе я пообещал, что сделаю всё возможное, чтобы сохранить жизнь отряду, а потом... возможно, когда-нибудь у меня получится вернуть им то, что у них отобрали.

Память и свободу.

* * *

Перед заходом солнца мы вышли к долине.

Ничего не указывало на то, что здесь вообще есть что-то, кроме чёрного песка, дыма и камней. Раскалённый ветер дневного зноя сменился прохладным дыханием с холмов.

Начало холодать.

Судя по карте, вход в катакомбы находился с восточного края долины, в одном из скалистых склонов.

Я остановил отряд с западной подветренной стороны, потому что не только у меня был отличный нюх, но и у ниудов. Конечно, не такой, как у Следопыта, но всё же.

Около часа мы наблюдали за долиной.

Ночь на пустыню опустилась быстро, песок и камни остыли — этого я и ждал. Теперь зрение Следопыта позволяло мне заметить даже малейшие тепловые образы противника.

Это оказалось верной тактикой.

Вскоре я засёк засаду и быстро сообщил об этом отряду, используя знаки:

«Двенадцать ниудов с северной стороны, в разломе».

«Ещё шестеро — с южной, за грудой камней».

«Десять наблюдают по периметру долины».

Я ещё раз всмотрелся в песок около предполагаемой точки входа, максимально напряг звериное зрение и задействовал свой возросший активный резерв.

Да, так и есть. Чутьё не подвело.

В укрытии, в блиндаже под песком, скрывался ещё один отряд из пяти ниудов, от них исходило еле заметное тепло — скорее всего, их тела покрывала ледяная броня, поэтому я не сразу их засёк.

Чтобы войти в катакомбы, придётся убрать всех.

Причём одновременно и так, чтобы никто не издал ни звука и не успел предупредить никого внизу.

Я снова воспользовался знаками, отдав приказы парням.

Борей должен был поднять небольшой ветер с вихрями и отвлечь наблюдателей. В это время их уберут шустрый Бес с кинжалами и Паук с сетями.

На северную сторону отправились Лёд с круговыми щитами и Перун с молниями, а на южную — Акула.

Треф со стрелами остался прикрывать с холма и добивать выживших, а Пророк с огненным смерчем отправился за мной, чтобы убрать отряд, затаившийся под песком у самого входа в катакомбы.

Всё произошло за считанные секунды.

Почти одновременно в этой чёрной долине погиб тридцать один ниуд, и ни один из них не издал ни звука.

Только вспорхнула со скалы испуганная ночная птица.

Я и Пророк ворвались в блиндаж, укрытый под пластинами льда и песком, и положили сразу троих. Ещё одного ниуда, который был нужен живым, я скрутил почти мгновенно, воспользовавшись молитвой удушья, которой меня научил Патриарх Саргон.

Ниуд схватился за горло, захрипел и повалился на пол, вылупившись на меня. И всё бы прошло без заминки, если бы не последний, пятый, противник.

Это был не ниуд.

Он рванул на нас из угла блиндажа, в кожаной пурпурной броне и тканевой маске, на бегу молниеносно вскинул руку, и в его ладони образовался красный шар энергии.

Правда, это всё, что он успел сделать.

В следующую секунду Пророк прожёг ему дыру в груди коротким огненным смерчем.

Воин упал замертво, и я, подскочив к нему, быстро стянул маску с его лица.

Были подозрения, что это высший подземный маг, но то, что я увидел на самом деле, заставило меня замереть в оцепенении на несколько секунд.

Я смотрел на мёртвое лицо своего одноклассника Дениса Звягина, с которым ещё полгода назад вместе садился в поезд Караванного портала. Он кричал мне тогда, чтобы я поторопился.

В моих ушах отчётливо прозвучал его насмешливый голос:

— Волк, шевели конечностями! Не задерживай!

Его, как и ещё одного моего одноклассника, похитили из поезда на моих глазах, и если бы не случайная телепортация в Янамар, меня бы постигла та же участь, что и Дениса.

А теперь он лежит здесь.

Мёртвый.

С обугленной дырой в груди.

Меня пробрала дрожь, к горлу подкатила тошнота. А ведь Пророк даже не понял, что только что убил парня из своего двора и из той же школы, в которой когда-то учился сам.

Убитый был таким же Иномирцем, как Пророк или Лёд. Или я. Только напичканный фагнумом до предела — его глаза даже у мёртвого мерцали и сочились красной дрянью.

Значит, и тот батальон в пурпурных кожаных доспехах, что я видел по пути сюда, состоял из Иномирцев. Несколько сотен человек.

На их броне имелся даже символ, правда, тогда издалека я не смог его разглядеть, как следует.

Но сейчас...

Это было изображение морды медведя. Точно такое же я видел на конверте, оставленным моим отцом в чемодане.

— Киджо? — Пророк сразу уловил моё состояние. — Ты ранен?

Я перевёл дыхание, сглотнул, смочив пересохшее горло, и жестом показал:

«Всё в порядке. Работаем дальше».

Ниуд, что задыхался на полу от удушья, начал терять сознание, и я быстро снял с него действие молитвы. Затем крепко обхватил его шею ладонью и поднял на вытянутой руке.