Читаем Коварная дама треф полностью

Коварная дама треф

Рассматривали они с председателем областного суда уголовное дело о покушении на убийство судьи. Подсудимый-уголовник во всем признался: обиделся, мол, на судью, который и его самого однажды упек, а тут брата засудить собирается и, решив отомстить, явился на процесс с обрезом, а когда тот начал оглашать приговор, возьми и пальни в него со второго ряда. К счастью, жив остался судья, его легко ранило.

В первый день всех допросили, дело за приговором, оставили его на второй день. А дело рассматривалось в дальнем районе выездным заседанием. Поселили их, прокурора и председателя областного суда, в одной затюканной гостинице. Вечерком вместе поужинали, вышли на скамейке посидеть перед сном. Тешиев с председателем, как бывает, советуется осторожненько, тактично: смертельную казнь, мол, просить для злодея нет смысла. Легкое ранение, покушение только, а не убийство, зачем, мол, о расстреле заикаться? Но ответа от председателя не услышал, только тот плечиками невразумительно пожал, не знаю, мол, наверное…

Утром сели в процесс, прокурору речь предоставляется, Тешиев встает и… долго ли коротко ли, в заключение, как советовались, обращается к суду: «прошу дать лишение свободы». Адвокат, понятное дело, расцвел, поддержал; председатель ушел на приговор, а Тешиев пустился лекцию народу читать про борьбу с преступностью, про вред алкоголизма, в общем, как обычно, развлекал аудиторию справедливостью советского закона. Ему даже поаплодировали в конце, Трофимыч, он мастак говорить, увлекает. А тут и суд вышел, председательствующий начал зачитывать: «Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики…»

Прокурор рядом с судом стоит, он тоже к приговору руку и голову приложил, два дня почти сидели вместе… вот и до главного речь дошла, объявляет судья: «приговорил…»

И объявил!

У прокурора глаза на лоб, он не знает, что с волосами делать, они тоже дыбом встали…

— Назначить подсудимому смертную казнь! — с эхом по омертвевшему залу прогремело.

И все ахнули, а у прокурора ноги подкосились, будто по нему этим расстрелом шарахнуло…

И меня впечатлила история, рассказанная мудрейшим Николаем Трофимовичем, но я наглости набрался и все же заикнулся:

— Это вы к чему, Николай Трофимович? Знаю, скупы на воспоминания, так просто абы с кем да всуе не делитесь?

А он мне:

— Тебя на коллегию приглашают?

— Да.

— А Яков обещал, все гладко будет?

— Вроде этого.

— Ну вот ты и мотай на ус…

После этих всех разговоров я мысли о рекогносцировке на местности забросил и зарылся в уголовное дело, не только перечитал его заново, выписки начал делать в блокнот, а признательные показания директора Зуброва просто законспектировал. И только я все это прилежно завершить успел, распахивается дверь моего кабинета и без стука врывается Сашок, мой боевой следователь с выпученными глазами. У меня даже ассоциативное мышление заработало: там Тешиев с осужденным, тут Течулин словно с потолка свалился!

— Данила Павлович! Позвонили из следственного изолятора, Зубров срочно просит о встрече! Желает сделать заявление!

— Ну? Кому?

— Вам!

— А ты?

— А меня видеть не хочет.

— Как это?

— Только вас!

— Что случилось? Заболел?

— Нет, вроде.

— Жену я ему обещал… На свидание.

— Нет. Вряд ли. Тут другое…

— Ты что-то скрываешь от меня?

Течулин опустил голову ниже плеч.

— Ну чего ты, Александр? Чего молчишь? Беда какая?

— Хуже некуда… Я подозреваю, хочет изменить показания…

— Да нет. Пустое. Что ему их менять? Ты его со всех сторон доказательствами упаковал. Я только что дело прочел…

— Отказывается он.

— Как?

— Не убивал, заявляет.

— Не убивал? Бред! А кто же?

— Она! Жена его!

Я как стоял, так и сел.

<p>Недоразумение</p>

В дверь стучали.

— Кто там? — Анна Константиновна в перепачканном переднике с такими же, в тесте, руками, высунулась из кухни. — Майя! Глянь!

— Мне некогда, мама.

— Боже мой! Звонок же есть! Кого бы это?

— Я занимаюсь.

— А я куда? С такими руками!

— Мама! Я только села!

— Прости меня, но если бы не твои пирожки!.. Ты же сама просила!..

— Мама! У меня Спенсер[12] на носу, в конце концов! — Майя судорожно хлопнула кучей бумаг, тетради, учебники, внушительная стопка книжек толстенных, рассыпавшись по столу, попадали на пол, пугая ее тяжелым обиженным грохотом. — Я ничего не успеваю! — вскрикнула в отчаянии она. — Эта лекция! С ума сойду! Опять мне!

— А я что говорю? — донеслось из кухни. — Они на тебя сели верхом! Сегодня Спенсер, а завтра еще кого-нибудь найдут.

— Никому нет дела! Ни холодно — ни жарко!

— Занимались бы в институте. На глазах. Может быть, проняло бы их.

— Ну что ты, мама!

— Там хотя бы есть место. Библиотека, в конце концов.

— Ну вот. Я еще и вам мешаю.

— Условия.

— Там студенты, мама!

В дверь ломились.

— Боже мой! Не дом, а пожарная команда!

— Хорошо. Я сейчас. — Майя в сердцах швырнула фолиант Спенсера и заспешила к дверям.

На лестничной площадке сияли, сверкали глазками две перепуганные девчушки.