Коварная дама треф

— Значит, Ваня сам сказал… — она тихо заскулила по-собачьи, замотала головой, ткнулась лицом в колени. — Сам, вот и хорошо, вот и правильно, что сам сказал, а я на суде тоже подтвержу… Вот и все.

Вымолвила последние два слова, как черту подвела под сказанным, и замолчала, поджав губы. Лицо ее как-то сразу постарело, и слезы высохли сами собой. Она отвернулась в окно, потеряв ко мне интерес.

— Анастасия Семеновна! — окликнул я ее. — У вас все в порядке?

— Что? — не слышала она меня.

— Вы как-то?.. Все хорошо?

— Где меня забирать-то будут? В милицию идти, или тут? — она затеребила узелок.

— Погодите пока. Куда спешить-то? — мне было нисколько не смешно, впрочем, я и злости никакой не чувствовал. — Вот мужа увидите, тогда и решим.

— Как? Живого?

— Конечно. Привезут сейчас.

Чистилище

Он вошел в свой кабинет последним, когда двое приглашенных, уже изрядно устав поедать друг друга глазами, скучали, дожидаясь, как было приказано, за приставленным столиком.

Обычно заходили сюда к нему по одному, даже не встречаясь в коридоре, так же строго по времени покидали кабинет, а тут, видя друг друга впервые, они недоумевали, но сдерживались.

Его появления ждали, но он возник неожиданно; внезапно в стене за креслом бесшумно отворилась дверца, и явился он. В гражданском. Серый гладкий костюм. И рубашка бесцветная, телесная. Двое вытянулись, вскочив, чуть не ударившись под столиком коленками, но он усадил их властным движением руки:

— Готовы?

Они, как по команде, молча сверкнули глазами.

— Начнем с вас, — он кивнул тому, который был слева. — Главное и по существу, майор Грейч. Деталей не надо.

Не дослушав, перебил через семь-десять минут:

— Теперь интересно услышать ваше мнение, капитан Дрейч, — кивнул второму.

Второй закашлялся, полез за платком, выигрывая время; он не ожидал, что вот так скоро придет его очередь, до середины не добрался предыдущий докладчик, но главное ему удалось уловить. Оказывается, им была поставлена одна и та же задача. Вот почему они оба здесь. Первый тоже с недоумением начал слушать похожие аргументы второго. Тот, сориентировавшись, не повторял его ошибок, обходил слабые и уязвимые места предыдущего докладчика. Но и он не оказался большим выдумщиком и вскоре, смутившись, смолк.

— Что же мы имеем? — начал подводить итоги Веневицианов.

— Мало времени было, товарищ полковник, — пожаловался Грейч. — Незнакомый объект. Кто с ним работал?

— А у вас? — повернулся Веневицианов ко второму. — Есть другие объяснения?

Второй без лукавства пожал плечами:

— Объект прост. Это обескураживает. Если здесь скрыто главное его свойство, то следует обе наши версии соединить…

— Лучше я вам предложу новую модель, — остановил его Веневицианов. — Можно сказать, свою. Как?

Оба приготовились слушать.

— За что же вы собираетесь его убрать?

— Нарушение общественного порядка.

— За пьянку?

— Разве это не компромат?

— Ну почему же? Если ничего другого нет.

— И все?

— Нет. Позвольте. Если объект нуждается в серьезных обличительных… иллюстрациях, можно подобрать.

— А вам кажется, не нуждается?

— Серость. Ни то ни се, — пожал плечами один.

— Не заслуживает внимания, — поддакнул второй.

— Не зрите в корень. Ох, не зрите! Он с кем встречался последнее время? Кто его опекал? Кто его домогался?

— Кому он нужен? Гол как сокол!

— В долгах весь! Из отдела рванул в школу милиции по той причине, что кредиторы замучили. Достали.

— Советский следователь — люмпен-попрошайка?

— Скорее банкрот и не только карманом, но и душой, — констатировал Грейч.

— Раньше по таким долговая яма плакала, — добавил Дрейч. — Панова устала отбрехиваться от его дружков.

— Здесь, я вижу, вы едины, не сговариваясь, — скривил губы Веневицианов. — И реестр должников известен?

— Да с кем он только не пил!

— Если всех сложить!..

— Иностранцы?

— И с арабами тоже, — ухмыльнулся первый.

— Этого добра! — развел руки второй, не в силах справиться с количеством.

— Вот! А ведь я вам еще ничего не говорил, — Веневицианов замер и оглядел собеседников как бы сверху, по-царски, со значением.

— Восемьдесят восьмая![18] — вспыхнул Грейч.

— Валюта! — загорелся Дрейч.