Коварный искуситель

Почувствовав себя едва ли не полной идиоткой, Белла в немалом раздражении покинула большой зал. И если не получилось удалиться подобно королеве, то лишь потому, что у нее было много дел перед отъездом. Она и не думала бежать. А слишком часто моргать приходилось из-за того, что глаза слезились от дымящего в камине торфа.

Что с ней опять не так? Почему она выскочила из зала, точно черти кусали ее за пятки? Лахлан поспешил следом за Беллой и уже во дворе окликнул:

– Графиня!

Белла его услышала, но не остановилась, поэтому он догнал ее и схватил за руку.

– Да что с вами такое, бога ради?

В ее глазах плясало пламя факелов.

– Ничего! – Она попыталась вырваться. – Пустите меня!

Лахлан опешил, пораженный холодностью ее голоса.

– Что вам нужно? – глядя мимо него, жестко проговорила Белла.

Он озадаченно нахмурился.

– Просто хотел напомнить, что вам следует беречь ногу: не надо слишком быстро ходить.

Черт, он уговаривает ее точно нянька: из-за какой-то бабы превратился в идиота.

– Буду иметь в виду.

– К черту, Белла! В чем дело? Почему вы злитесь? Это из-за Норвегии? Но нам нельзя здесь оставаться, вы же понимаете! К тому же приказ короля.

От его внимания не ускользнуло, как среагировала графиня на слова королевы. «Таково желание Роберта». Было ясно, что Брюс имеет безграничную власть над графиней. Вот только почему? Этот вопрос не давал покоя.

– И сколько же стоит наша безопасность?

Лахлана передернуло от презрения, прозвучавшего в ее голосе.

– О чем вы толкуете?

– Я видела, как Найджел передал вам кошель с монетами. Не знаю, впрочем, почему меня это удивляет. Вероятно, вы бы и мать родную продали, если бы вам предложили хорошую цену.

Он застыл: казалось, каждый мускул на его лице окаменел, – но усилием воли заставил себя расслабиться и даже сумел усмехнуться.

– За нее много бы не дали.

Белла в ужасе ахнула.

– Как вы можете такое говорить?

Он равнодушно пожал плечами.

– Так ведь это правда.

Некоторое время она молча изучала его лицо, и Лахлан понял, что она догадывается, каковы были их отношения с матерью, и не ошибся.

– Какой она была? – тихо спросила Белла.

– Валлийская принцесса, на которую мой отец положил глаз во время одного из набегов и решил забрать себе, следуя обычаю моих норвежских предков держать рабов.

Лахлан под намеренной грубостью старался скрыть, насколько горьки для него воспоминания: прошлое есть прошлое, его не переделаешь.

– И что с ней стало?

Он взглянул ей в глаза, на мгновение замешкавшись, и почему-то решил сказать правду, хоть та и была неприглядной:

– Она покончила с собой после рождения моего младшего брата. Не хотела больше носить бастардов.

Миниатюрная красавица, которая некогда была принцессой, не могла смотреть на них с братом без отвращения, и мальчиков вырастили и воспитали слуги.

Белла дотронулась до его плеча.

– Простите.

Лахлан не нуждался в сочувствии, но ее извинения принял, кивнув, и хрипло рассмеялся, точно пролаял.

– А знаете, она в конце концов победила: перед смертью прокляла моего отца, и проклятие сбылось.

Брови графини сошлись на переносице.

– Что за проклятие?

– Чтобы у него больше не было сыновей. Таким образом один из старейших на Западных островах кланов остался без законного наследника мужского пола.

– Землю могла бы унаследовать ваша сестра, а вы – стать вождем клана, но вы предпочли бросить своих людей. Почему?

«Потому что вассалы стали бы куда богаче своего лэрда». Лахлан не смог удержаться и съязвил:

– Сопровождать графинь гораздо прибыльнее.

Белла обиженно поджала губы, на что он и рассчитывал.

Почему он все время к ней цепляется? Почему его так заботит ее мнение? Как правило, Лахлану не требовалось ни перед кем оправдываться. Он не стыдился того, что делает, и уж точно никому не объяснял причин. Но презрение этой женщины – видит Бог! – задевало. И это ему очень и очень не нравилось.

– Это вы отвезли записку к моей дочери?

Неожиданный поворот его обезоружил, поэтому нужные слова нашлись не сразу.

– О чем это вы? – спросил он наконец.

Белла поняла, что ее вопрос почему-то разозлил его, но это ее не остановило.

– Кто-то отвез весточку моей дочери. Это были вы?

Лахлан смотрел на ее залитое лунным светом лицо и искал то, что вряд ли мог найти.

– Это так важно?

Белла ответила, хотя и не сразу:

– Полагаю, что да.

И тут он испытал настоящее потрясение, увидев в ее глазах то, чего никак не ожидал: любопытство, влечение и самое опасное и соблазнительное – возможность.

Лахлан не верил своим ушам: неужели она говорит всерьез.

Его взгляд переместился на ее губы, голова сама собой склонилась, и – о боже! – ее губы инстинктивно раскрылись ему навстречу. Он что-то пробормотал, проклиная это жаркое, примитивное и острое желание. Он мог бы ее поцеловать, тем более что ему безумно этого хотелось! Он даже чувствовал вкус ее поцелуя на своих губах.

После той ночи на озере Лахлан старательно скрывал свое вожделение, но оно по-прежнему томилось внутри и ждало своего часа. И вот теперь он почувствовал, как оно снова поднимается, хватает его железной рукой, грозя затащить в опасные глубины.