Коварный искуситель

Слова Беллы били по живому. С него словно сдирали кожу, слой за слоем. Каждый день в течение этих двух лет он только об этом и думал. Белла не могла проклинать его сильнее, чем проклинал себя он сам. Не снимая себя ответственности за то, что произошло, он тем не менее ее не предавал.

– Это я был платой, Белла, не вы. Росс хотел меня убить, да так бы и сделал, если бы мне не удалось бежать. Гордон рассказал, что говорил вам Росс и что вы подумали, но я был в цепях! Он хотел вам все объяснить, но вас уже увели.

Белла тихо вскрикнула:

– Так Уильям жив?

– Да, и Маккей тоже. Их бросили в темницу, но нам удалось их освободить.

– Нам? – уточнила Белла.

Лахлан беспечно пожал плечами, проклиная себя за то, что проговорился.

– Солдатам Брюса.

Он не стал вдаваться в подробности. Белла ничего не знала о Шотландской гвардии, пусть так оно и остается. Даже если бы он захотел раскрыть тайну – а он не хотел, – жизнь Беллы и без того была в опасности. А знания порой приводят в камеру пыток: уж кто-кто, а он это знал точно.

На миг слабая улыбка смягчила суровое выражение ее лица.

– Я рада. Маргарет не смогла ничего разузнать, и я думала…

Не договорив, она повернулась к окошку и стала смотреть на догорающий закат.

Она думала, что Гордон и Маккей разделили печальную участь графа Атолла и Найджела Брюса. Слава богу, это не так.

Белла глубоко вздохнула, словно пытаясь взять себя в руки, и когда она обернулась к Лахлану, лицо ее было бесстрастным.

– Что ж, хорошо. Вы принесли извинения, так что можете идти.

Шорох за дверью насторожил: не иначе, стражник решил выяснить, чего он так долго возится.

– К черту, Белла! У нас очень мало времени. Клянусь, что все вам объясню, когда вытащу вас отсюда!

Она вздрогнула как ошпаренная.

– Я никуда с вами не пойду!

Она все еще ему не верит? Лахлан сдернул с пальца кольцо и подал ей. Он надеялся, что сам сможет ее убедить, но пришлось прибегнуть к иным мерам.

– Доказательство, что меня послал король. Он сказал, вы узнаете это кольцо.

Но Белла, едва на него взглянув, заметила:

– Мне все равно, сколько Роберт заплатил вам, чтобы меня спасти, и говорите ли вы правду. Я не хочу, чтобы меня спасали. Ни вы, ни кто-нибудь другой.

Лахлан не верил своим ушам. Два года адских попыток проникнуть к ней, а она не желает отсюда уходить? Это дурная шутка, быть может?

Он с угрожающим видом шагнул к ней.

Она стояла, не дрогнув, глядя на него огромными синими глазами, в которых он читал вызов. Кровь стучала у него в висках. Вспыхнула злость, которую он так старательно скрывал. Руки зудели от нестерпимого желания схватить эту женщину за плечи и как следует встряхнуть, чтобы привести в чувство.

Лахлан так бы и поступил, если бы не опасался, что все закончится поцелуем. Он не верил самому себе, боялся прикоснуться к ней, тем более в таком состоянии. Он был слишком расстроен, слишком взволнован, слишком потрясен встречей, пытался проявить терпение и деликатность, но он же не святой – дьявол его побери! – хоть и вырядился священником.

Чувствуя себя куклой на веревочках, он наклонился над Беллой, и, надо признать, ему понравилось, как она замерла и сделала большие глаза. Пусть она его ненавидит, но это лучше, чем равнодушие. Лахлан протянул к ней руку, но тут за его спиной внезапно отворилась дверь.

Белла была рада, что их прервали. Ей всегда было нелегко оставаться наедине с Лахланом Макруайри, но то, что он сказал, оставило в ней ощущение, будто она делает первые шаги по суше после многолетнего плавания по морям.

Она думала, что никогда больше его не увидит, что он остался в прошлой жизни. Собственно, она почти и не думала о нем. Белла прикусила губу. Ну, или думала гораздо меньше, чем раньше. Боль притупилась, и он стал одним из горьких разочарований ее прошлого, которое она старалась не вспоминать.

И все же мысль: что стала бы она делать, если бы увидела его снова, – приходила в голову. Воткнула бы нож ему в спину, как он поступил с ней? Прокляла бы, отправила к дьяволу, порождением которого он, несомненно, и являлся? Ударила бы его? Заплакала? Пала бы на колени, умоляя сказать – за что?

Она не ожидала, что будет так тяжело, что боль кинжалом пронзит грудь при первом же взгляде на Лахлана. Не ожидала и этой бури чувств, которая взвилась в ее душе, отчего ей стало дурно.

Потом, на один предательский миг, Белла ощутила нечто совсем иное. Взглянув в его лицо, которое с годами стало жестче, но преступным образом еще красивее, она вдруг поняла, что снова его хочет, да так сильно, что у нее перехватило дыхание.

Он коротко обрезал волосы, поняла она, с мучительным узнаванием всматриваясь в его черты. Белла видела мужественный подбородок, опасный блеск зеленых глаз, чувственный рот – и вспоминала, как он ее целовал, как умел заставить ее потерять разум от наслаждения и отчаянно желать продолжения.

Она опять его ненавидела – зачем напомнил? Зачем смутил? Она так хотела ему верить! В моменты слабости она пыталась понять, где ошиблась. Может, он действительно не предатель? Кольцо Роберта казалось убедительным доказательством того, что он не врет.