Коварный искуситель

Она впилась в него глазами, которые метали молнии искренней ненависти, и он понял, что время не остудило ее чувства к нему. И поделом – он, собственно, ничего иного и не ожидал, – но, видит Бог, где-то в глубине души тлела надежда, что она не поверила тем слухам, что о нем ходили.

– Стражник, – прошептал Лахлан. – Будьте осторожны: он наверняка подслушивает.

Ее глаза мятежно сверкнули, и он выругался про себя. Было ясно: как только он уберет ладонь, она завопит так, что сюда сбежится весь английский гарнизон.

Эта женщина хоть и казалась хрупкой, но оставалась бойцом, и Лахлан обрадовался этому больше, чем готов был признать. Они не сумели ее сломить. На это он и надеялся, да только не знал, чего ожидать после всего, через что ей пришлось пройти. Уж он-то лучше, чем кто-либо другой, знал, во что могут превратить тюрьма и страдание.

– Какого дьявола, Белла! Я здесь, чтобы вам помочь. Дайте мне шанс все объяснить, прежде чем вы сотворите глупость. – Он вглядывался в ее горящие глаза. – Умоляю.

Она явно не доверяла ему, ожидая подвоха, и он не мог винить ее за это. Он и сам был удивлен. «Умоляю»? Слово так легко слетело с его языка, но сколько раз в своей жизни он его произносил? Хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать. Люди Лорна пытали его почти неделю, прежде чем сумели выдавить это слово.

Сначала Лахлан сомневался, что она послушается; но в тот момент, когда прикидывал, что теперь делать, Белла кивнула, и он осторожно ее отпустил.

Как ни странно, она не шарахнулась от него, даже не отступилась, просто так пристально стала его разглядывать, что ему пришлось отступить на шаг. Он не хотел давать ей повод передумать.

Белла вздернула подбородок и на мгновение опять стала той женщиной, которую он знал и помнил, а не этим хрупким созданием, что стояло сейчас перед ним.

– Священник? – усмехнулась она презрительно. – Удивлена, что вас не принесло сюда в вихре адского пламени. Неужели моего наказания было мало? Вы явились, чтобы меня прикончить?

Лахлан знал, что заслужил презрение, поэтому терпеливо сносил ее гнев. Пусть она и кажется хрупкой фарфоровой статуэткой, но главное осталось неизменным: она такая же упрямая и гордая, какой он ее помнил, и по-прежнему умеет задеть за живое.

– Меня послал король, – сказал он коротко.

Из ее горла вырвался хриплый стон.

– Какой именно? Кто нанял вас в этом месяце?

Лахлан стиснул зубы, напомнив себе, что следует проявить терпение, потом с гордостью произнес:

– Я по-прежнему верен Брюсу, как был верен все годы.

Ее глубокие синие глаза полыхнули гневом.

– Вы полагаете, что я поверю, будто сражаясь за Брюса, вы выдали нас Россу?

Он был рад видеть, что ее бледные щеки окрасил румянец, пусть и гнева, но от волнения она почти кричала. Лахлан поднес к губам палец, кивнув на дверь, и, прежде чем она успела возразить, шепотом признался:

– Черт, я знаю, как это выглядит со стороны, но я не говорил Россу, где вас искать. Я был зол, когда оставил вас возле часовни, забыл об осторожности, и человек Росса засек меня в порту, где я пытался найти лодку. Они шли за мной до окраины церковных земель и не дали возможности вас предупредить. Пусть я виноват, но я никого не предавал.

Суровый взгляд синих глаз пронзал его насквозь, и она явно не поверила ни единому его слову.

– Какое совпадение! Значит, они случайно вас заметили, случайно узнали и догадались, что вы приведете их прямо к нам?

– Не было никакого совпадения. Они нас ожидали. Нас предали, но предатель не я.

Ее глаза вспыхнули, и Лахлан понял, что сумел ее удивить.

– Тогда кто же? Насколько я помню, только вас не заковали в кандалы.

Он пропустил ее насмешку мимо ушей, потому что тоже был в кандалах; просто с того места, где стояла, она не могла этого видеть.

– Помните кузнеца с сыновьями, которые таскали мешки с зерном в большой зал в Килдрамми вечером накануне нашего отъезда? Он подслушал, куда мы направляемся, и продал нас англичанам. Это кузнец через несколько дней подпалил запасы зерна, в результате чего Найджел был вынужден капитулировать.

Ее лицо исказила гримаса боли, и Лахлан понял, что до нее дошли слухи, какая участь постигла защитников Килдрамми. После того как замок пал, почти весь гарнизон был предан мечу. Найджела Брюса поместили в этот же самый замок в Берувике, где сначала повесили, а потом отрубили голову. Ему оставалось лишь надеяться, что Белле не пришлось присутствовать при казни.

Однако предатель Осборн получил по заслугам. Обещанное ему золото сначала расплавили, а потом залили ему в глотку. И сделали это те самые английские солдаты, которым он выдал своих соотечественников.

– Милая история, но я видела вас с Россом. Он сказал, что вы ему задолжали и что мы были платой. – Голос Беллы дрогнул. – Как вы могли, Лахлан? Знаю, что вам было плевать на меня, но остальные? Дети? – Ее голос осекся, болезненно кольнув Лахлана в самом потайном уголке его души. – Вы знаете, что они сделали с Мэри?