Ковчег

— Где мы плавали, ты точно не посмотришь. Это надо на четвертый этаж подниматься… Ладно, ладно, я не против. — Я поднял руки.

Мысль была и в самом деле недурная. В инструментах большого недостатка не ощущалось, а вот расходных материалов не хватало. Особенно шурупов, болтов и прочих гаек. Так что удачная находка вполне оправдывала потраченное время. Тем более что наш отряд был у начальства на хорошем счету, а авторитет надо поддерживать. Как кто-то мудро заметил: «Сначала ты работаешь на авторитет, потом авторитет работает на тебя». Увы, до второй стадии мы пока не добрались. Да и не только мы.

* * *

Я стоял у подножия «Скалы». Торговый центр, ставший ковчегом для горстки людей, безучастно следил за возвращением спасенных. Тускло поблескивали грязные тонированные стекла. В левом боку здания зияла дыра, другая, пониже — в правом. Ее проделали мы.

С тех пор прошел месяц. Вода покинула улицы. Говорят, обнажилась даже набережная. Но тот день остался в памяти навсегда. День, когда я проснулся.

Сан Саныч молча стоял рядом. Глаза прищурены, на лбу — морщины. Выходит, и для него, сорокалетнего мужика, повидавшего всякое, это место что-то да значило.

— Идемте, чего встали, — поторопил Игорь, и я наконец оторвал взгляд от расколотых стекол.

Небольшой магазинчик располагался на первом этаже — не в основном корпусе, в пристройке. Той самой, где мы нашли ванны. Я мысленно порадовался этому обстоятельству. Судя по тому, что мы видели на третьем этаже «Скалы», первый представлял собой одну большую могилу. Как, впрочем, и в других крупных магазинах. Вот почему назначение в рейды в торговые центры разыгрывалось лишь среди мужчин и всегда по жребию. Хуже только работа на труповозках.

Игорь распахнул дверь, постоял на пороге, потом отступил, с сомнением покачав головой.

— Воняет, — констатировал он. — Не сильно, но воняет. Давай маску.

Маски носили все. Без них разбирать магазины оказалось просто невозможно. После наводнения тела на улицах встречались редко, разве что в машинах, но их всегда можно было обойти стороной. А вот замкнутые помещения превратились в смердящие могильники. В каждом магазине или аптеке были продавцы, в большинстве — покупатели. Вынести их наружу просочившаяся сквозь окна и двери вода не могла.

Парадоксально, но это обстоятельство сыграло коммуне на руку. Если бы не запах, если бы не распухшие разлагающиеся тела, магазины выбрали бы подчистую в первые дни, задолго до организации рейдов. Вернуть же награбленное вряд ли бы удалось. С людьми, бьющимися насмерть за пачку прогорклых чипсов и вздувшуюся консервную банку, мы уже сталкивались. А так продавцы даже после смерти смогли встать на защиту товара: подавить природную брезгливость смогли не все.

Я натянул маску, сшитую Никой из шарфа. Верхняя губа немедленно покрылась капельками пота. Летом, после часового похода, маску можно было выжимать. В начале сентября стало прохладнее, но не настолько, чтобы носить плотную ткань и не потеть. Зато вонь она глушила надежно. Особенно, если заранее смочить чем-нибудь ароматным. Придуманный в «Скале» трюк с духами мы использовали до сих пор.

Игорь оказался прав: запах был отчетливый, но не такой сильный, как обычно. Даже Ника, от подобных ароматов дважды терявшая сознание, не осталась на улице. Откуда здесь вентиляция, выяснилось быстро. Несколько окон с боковой стороны здания были разбиты. Снаружи мы этого не заметили, отдел располагался в полуподвальном помещении, и дыры зияли прямо над тротуаром. Рядом с одной из них валялся молоток, так что сомнений не оставалось — окна били специально. Ни одного тела в отделе мы не нашли, зато на площадке этажом выше лежало аж три. Неизвестные не только устроили вентиляцию, но и не поленились оттащить мертвецов в сторонку. Беглый осмотр показал, что утащили пока немного. Видимо, собирались вернуться, когда комнаты проветрятся. Вполне здравая мысль.

М-да, ситуация…

Дело вовсе не в том, что меня мучила совесть. Будь моя воля, я бы мысленно поблагодарил неизвестных за подготовку помещения и вынес всё до последнего болта. Кто бы здесь ни побывал, эти люди не из коммуны. Но действовали они разумно и организованно, и их явно было несколько человек. Значит, либо торгаши-мародеры, либо сбившиеся в кучку друзья-приятели, решившие, что они проживут и без нас. Как мы неоднократно убеждались, о коммуне слышал уже весь город, и те, кто до сих пор не присоединились, не присоединялись исключительно по собственной воле. Сан Саныч относился к таким толерантно — мол, мало ли какие у людей мотивы. Игорь считал их порядочными мерзавцами, и я, редкий случай, был согласен с ним, а не с Санычем.