Ковчег для варга (СИ)

А вот не получается, Рихард, не получается. Потому что варг может невольно коснуться разума животного в этот самый момент. И в полной мере ощутить — боль, и страх, и отчаяние… как ты там сказал папане — пропустить через себя? Охотился-охотился, а жертва — раз, и чувствует. Еще и болью делится. Что ты начнешь делать в таком случае, а?

Промахиваться, Рихард, промахиваться. Из-за того, что приходится каждый раз делить это со зверушками? Или просто оружие капризничает, потому что пользуешься ведь не тем. Совсем не тем, понимаешь ли.

А когда ты наконец промахнешься, когда твой дарт все-таки подведет — что ты сделаешь тогда, а, Рихард?

Соберешься и повторишь удар? Ни черта ты не соберешься.

Ты протянешь руку, Рихард. Ты возьмешь свое настоящее оружие, Рихард.

Которое тебе дали при рождении. Подарили.

Дар Варга.

Воображаемый Нэйш просто люто покладист. Идет со мной рядом, мимо всех загонов. Внимает так, будто я ему что-то новое говорю. Даже шелестит голосом, в такт ветру:

— О, конечно. Как я сам не догадался. Так просто. Не наносить удара. Просто повелевать. Приказывать умереть… А что дальше, Кани?

А дальше, наверное, самое интересное, Рихард.

Тебе ведь вроде как нравится убивать. Власть, безошибочность, все такое, ты мне об этом как-то говорил, я только не помню, когда. И когда ты потянешься за любимым оружием… слушай, а есть вообще возможность, что ты остановишься, а, Рихард? Что хоть на одно животное ты посмотришь не как на жертву?

Я, понимаешь ли, не особенно плотно общалась с Гриз, но признаю — она-то была настоящим варгом. И все повторяла, что они — пастухи для животных, это я помню.

Пастух может быть ласковым, а может щелкать бичом.

Но вот если варг вдруг становится хищником — это все, ребятушки.

Эй, Рихард, а ты сам догадался, почему тебе нельзя убивать, или тебе все-таки Гриз объяснила?!

Не отвечает, скотина. Зато усмехается этой своей усмешечкой и даже в воображении готов кого угодно довести до белого каления.

— Шел бы ты в Водную Бездонь, — говорю я себе под нос. — Мне девятнадцать. И у меня тут… жених где-то шастает. И вообще, я — это я. А ты если взялся за это дело — сам выкручивайся. Слышал папеньку? Он найдет охотников, а ты — не промахивайся. Наслаждайся напоследок — какие проблемы?

Да вообще никаких. Ну, кроме одного разговора в саду. Там еще была милая такая фразочка, мечта всех нынешних студенток.

«Ты нужна мне».

Я не семи пядей во лбу, но если Нэйш сподобился такое произнести — он собирается промахнуться в следующий же раз.

Тик-тик, — укоризненно говорит с ветки какая-то неумеренно легкомысленная птичка.

Будто считает время, которого кое у кого попросту нет.

*

Еще сутки проходят бурно, как мне и положено. Что ж тут сделаешь, натура — огонь, я сторонник не просто действий, а таких действий — чтобы прямо под ногами задымилось.

Потому я: сматываюсь, устраиваю драку в ближайшей таверне, пугаю народ в окрестных деревнях появлением призрака, объезжаю гиппокампов в речке, пару раз сигаю в водные порталы наобум и сожалею только, что нельзя вытащить Десми в какое-нибудь злачное местечко. Чтобы, например, стряхнуть с моего женишка занудливый вид. Или чтобы посмотреть на него в пьяном виде — наверняка зрелище феерическое!

Но от Десми я по-прежнему скрываюсь, а с Нэйшем ситуации предоставляю самой разрешиться. Потому что если я не нахожу себе чего-нибудь сама на свою голову — оно уж меня непременно находит, это да.

В общем, я появляюсь в «Ковчеге» к вечеру, с трещащей головой и болящими от танцев ногами. Блудное детище своего отца ползет, полыхая шевелюрой, в сторону кухни, потому что сначала — ужин, потом — остальное.

В коридорах имения шумновато и тревожно, ученички-варги бегают и перебрасываются какими-то фразами о гиппокампах, мимо пролетает Аманда, гремя склянками и сыпля отборными ругательствами на языке нойя.

Потом натыкаюсь на папаньку, он весь заляпан кровью и грязью, на лице — скорбь вселенская.

— Чего это у вас тут?

— Лордёныш с Весельного Хребта устроил охоту в окрестностях, — кидает Лайл Гроски, а сам зорко обшаривает блудное дитятко взглядом — как там, все органы на месте. — Полезли в болото, а там матерая мантикора.

Мимо проносится Мел, бросает папеньке на ходу: «Пухлик, я забирать зверинец!»

Точно, в имении лорденыша наверняка есть животные, а бешеная мантикора — это как моя мамочка в гневе, ее ничем не остановишь. Только тронь — и все, идет до конца, убивая на своем пути без разбору, вплоть до своих же сородичей.

Разошедшаяся мантикора будет истреблять все вокруг себя до тех пор, пока не умрет.

А в мозг к этой твари не рискуют лезть даже варги — чего доброго, сам напитаешься желанием убивать.

И еще вопрос, как ее можно остановить.

— Нэйш там, — я хочу спросить, а вопроса не получается, выходит сразу завизжать: — Скотина!

Потом я разворачиваюсь и кидаюсь за Мел, не слушая призывов папочки остыть и не ходить. Такая непослушная девочка, ай-яй.

Все очень быстро и просто как-то. Мыслей в голове нет, ни мыслишки. Только ветер свистит в ушах.