Ковчег для варга (СИ)

Сегодня вот Эоми кричит. Кричит и неистово бьётся в защитную сферу, ломает о плёнку магии ногти, и изворачивается. Бессловный, страшный вопль того, кого позвали и кто должен идти. Кто пытается дотянуться.  — Лежать! — окрик Гриз действует почти как пощёчина. — Тебя учили не вслушиваться, держать баланс. Закрывай Дар! Слушай меня, не их. Аманда мановением руки снимает сферу, и Гриз прижимает девушку за плечи к постели — Эоми неожиданно сильна — и повторяет, глядя в глаза, где проступила сетка голубых разводов: «Меня! Слушай меня! Мы вместе! Вместе!»  — Вместе, — шепчет девушка довольно скоро. Моргает недоуменно. — Мы вместе… Гриз? А что было? Это же не те… И ее тут же начинает колотить, а это уже плохо: как бы обратно не нырнула.  — Даже если и они — мы сейчас разберемся, — говорит Гриз, поглаживая ее по плечу. — Аманда с тобой посидит, так, Аманда? Даст чего-нибудь, чтобы ты была пободрее — нет, сейчас лучше не спать. Аманда щебечет, что конечно-конечно, сейчас всё будет, и ей совершенно необходима помощь Эоми, а то у нее вот травы не разобраны уж сколько дней… Гриз идёт отыскивать Кани. Уже нашедшую свою уползшую дочь.  — Нет, ну то, что она разлеглась в камине — это полбеды, но то, что нахлобучила на себя кошку для маскировки… О, что, дельце есть? Шикарно!  — Возьми Мел, пошарьте в окрестностях — похоже, где-то поблизости выморки шастают. Нэйш возвращается с перепуганным насмерть парнем лет пятнадцати. Новичка-варга нужно успокоить, объяснить — в чём дело, Нэйш отправляется шастать по окрестностям — вдруг всё же выморки. Ближе к вечеру заявляется Мел: «Ни черта не нашли, но следы странные. Пусть Балбеска с Синеглазкой там шарятся, у меня дел и в питомнике хватает». Эоми в порядке, приступы не повторяются. Яприли запевают свои вечерние песни… Когда, спрашивается, успел состариться младенец-день? Гриз пожимает плечами, садится разбирать письма — те, которые лично ей, с деловой перепиской воюют Гроски и Десмонд. Приглашения на пустые светские рауты — в сторону, угрозы — в корзину, бредовости в духе «я слышал про вас легенды, будьте моей суженой» — туда же, отличная растопка для камина…  — Аталия. Я нужен в питомнике? Рихард Нэйш по старой привычке всё так и ходит как смерть — бесшумно объявляясь у тебя над ухом в самый неподходящий момент. Когда-то она думала, что не сможет привыкнуть. Нет, привыкнуть нельзя только к этой его манере задавать такие вот вопросы. Смысл которых доходит не сразу.  — Сейчас, я имею в виду. Я хотел бы отлучиться… на два или три дня — больше, думаю, не потребуется. Гриз медленно откладывает очередное приглашение — будто оно может вспыхнуть в пальцах. Поворачивается и пытается уловить хоть что-нибудь за совершеннейшей безмятежностью, опущенными ресницами… что-нибудь, из-за чего он явился предупреждать ее об отлучке, хотя раньше никогда не предупреждал.  — Конечно. Случилось что-то?  — В некотором роде, — он присаживается на край стола. Протягивает ей листок, — в некотором роде это и дело питомника в том числе. Раз уж Далия числится совладельцем нашего зверинца в Исихо… Конечно, они написали, что с похоронами дело решилось, но бюрократия… думаю, без моего присутствия волокита с наследством сестры продлится неоправданно долго. Глаза Гриз выхватывают главное: «сегодня ночью, сердце, приезжай пожалуйста…» Сегодня — это уже вчера. Рука Далии Шеворт дрожит, чернила расплываются, каждый взгляд на строчку — обжигает, как прикосновение к чужому горю.  — Твоя…  — Айрена Шеворт мертва, и ее примет вода. Верно, аталия, — Нэйш расправляет складку на дорожном плаще. — Полагаешь, мне следует нарядиться в траур? Обычно людям, потерявшим мать, сочувствуют. Что говорят людям, потерявшим кого-то, кого ненавидел?  — Поехать с тобой? Рихард вскидывает брови, подцепляет прядь её волос с плеча, начинает задумчиво ею играть.  — Соблазнительно, аталия… но, думаю, нет смысла. Кажется, у Далии есть поддержка — некая госпожа Мерихан. Компаньонка моей дорогой матушки, насколько я понял из предыдущих писем сестры. Приходится взглянуть на письмо пристальнее. «Госпожа Мерихан организует прощание, в храме Хозяйки Вод»… «Она была с ней до последнего, очень заботится обо мне…»  — Думаешь…?  — Рано что-то предполагать. Но с учётом того, что эта компаньонка объявилась около трёх месяцев назад — стоит свести с ней знакомство. Если вдруг срочный вызов или проблемы… я буду на связи. Нужно отдать письмо — вспоминает она, на миг опускает взгляд к столу… а когда поднимает — за Рихардом Нэйшем уже захлопывается дверь. Лежат на столе недоразобранные письма, поверх них — полурасплывшиеся строчки, полные горем. «Память сложно исцелить», — повторяет Аманда иногда… вот бы можно было исцелить горе или ненависть. Вот бы… Состарившийся день скрипуче посмеивается — ветром в ставнях. Собирается вскоре умереть — вслед за капризной женщиной с золотыми волосами. И обещает бурю — через два дня, три дня… Тогда будет совсем другое утро — тревожное.