Ковчег для варга (СИ)

Глаза не отрываются от торжественного и радостного лица Йоллы.

— Она рассказывала о вас… о варгах… учениках. Мечтала — чтобы и ей.

— Да.

 — Но так… почему так? Почему именно в этот момент? Разве это нельзя как-то… просчитать, предугадать…

Предотвратить, — дрожит и не срывается с его губ.

Механическое создание пытается прожевать ботинок Гриз. С настойчивостью.

— Три колена варгов, — говорит она задумчиво. — Первые — Великие… и Ушедшие. С безграничностью Дара и желанием жить вечно — растворившиеся в сознании драконов, виверний, алапардов. Вторые — чей Дар передавался в крови, иногда через несколько поколений. Моё племя, почти полностью истребленное во время того, что у нас назвали Великим Противостоянием. И третьи. Они появились, когда природа начала восстанавливать баланс… начали рождаться из «пустых элементов» — от восьми до восемнадцати обычно.

Ким ёжится. Смотрит на свою чистую ладонь так, будто на ней вдруг может проступить невесть что — например, Печать мага. Или зарубки от лезвия, как у Гриз.

— Почему и в какой момент случается пробуждение Дара… почему его получает тот, а не другой… Никто не знает. Кто-то считает, что в этот момент где-то пошатнулось равновесие. И природа пытается восстановить его. Прокладывая мост от людей к животным. Порождая варга. Дар всегда тайна — от кого бы не был получен: от самой Ардаанна-Матэс, от Камня, еще от чего-то. Мы не выбираем подарки, которые получаем. Не выбираем даже — когда их получать.

— Лучше жить без таких подарков, — шепчет Ким — и не отрывает взгляд от светлой капли на щеке Йоллы. — Лучше… без такого.

Гриз пожимает плечами — ей приходилось слышать о том, что стать варгом — рок. В том числе и от учеников («Да я ж уже приспособился без всякой магии жить, да на кой-мне это, это же мне всю жизнь поломает!»).

И многонько приходилось общаться с тем, кто вообще свой Дар признавать не желал. Настойчиво пытаясь доказать ей каждым действием, что уж он-то — точно не варг.

— Так обычно говорят те, которые видят только — чем платишь. Не то, что получаешь.

Ким сопит несогласно — задавая направление механическому яприлёнышу. Скрип-скрип.

В сопении и молчании — многовато от презрительной усмешки Эвальда Шеннетского: «Скажите же мне, госпожа Арделл — что нам приносит Дар, любой Дар? Кроме дурной предопределённости? Ты родился Мечником — и пойдешь в военные, родился магом Ветра — и путь лежит в моряки. Мы развиваем магию в себе, это верно — вот только это не то же самое, что совершенствовать себя самих. Наше общество — общество избалованных детей, получивших слишком много подарков. Мы развращены своей магией. Боюсь, когда-нибудь мы заплатим за это слишком дорого».

— А от этого можно отказаться?

— Есть способы, — тихо говорит Гриз, — заставить Дар заснуть… просто не прибегать к нему… или даже убить. Никто не знает — какой Дар у Эвальда, он его не проявляет. Некоторые наши ученики просто живут себе после выпуска, как жили. И есть еще некоторые заведения, где…

Мгновенная, болезненная вспышка перед глазами — покрашенные голубой краской стены, одинокая кровать, крошечная нарисованная бабочка под пальцами.

Ким смотрит на Йоллу — улыбающуюся во сне своему невесть откуда пришедшему подарку. И глаза теряют отрешенность, обретая взамен — тревогу и жалость.

— Она ведь не откажется, да?

Мальчик что же, догадался — в чем здесь может быть…? После того, что Киму пришлось перенести — неудивительно было бы. Эвальд же предупреждал — проницательность, почти болезненная чувствительность.

Хотя нет. Взгляд — как на раненую или заболевшую. На Вольных Пустошах, где несколько поколений не бывало магии, так глядят на всех, кто ее получил.

— Без шансов. Йолла была «пастырем звериным» задолго до получения Дара.

Ким морщит лоб, шевелит губами — пытаясь вывести формулу вопроса. У него удивительный талант задавать вопросы — нужные, точные…

Если он спросит сейчас — «Почему вы не радуетесь за девочку» — Гриз даже ответить нечего будет.

— Что происходит с варгом, который коснулся смерти в момент первого слияния?

Четкая формула — хоть вставляй в катехизис варга.

— То же, что и с любым, кто коснулся смерти. То есть со всеми по-разному. Иногда просто учатся, как все. Иногда их тяжелее учить. Иногда они нестабильны и могут нести на себе это касание до конца жизни. В любом случае — это легче, чем с теми, кто… — стоп, об этом нельзя сейчас. — Неопределенностей больше, чем с окраской шнырков. Обычно выход — это наставничество.

— Вы учите варгов. Йолла рассказывала…

— Учить может каждый, — с переменным успехом. В первые месяцы после своего возвращения она только диву давалась — чего наворотил Нэйш с обучением молодняка. — Ну, более или менее, во всяком-то случае. Наставник — нечто большее. Им становится тот, кто наиболее тебе близок. Кто способен провести тебя за собой.

— Значит, это будете вы?