— Сейчас он торопит с обручением — понятное дело. Феникс удрал, слухи поползли. В общем, сегодня вечером у них что-то вроде церемонии обручения. Танцы-речи, прочая скука, приглашены главные сплетницы города. Можем, конечно, надавить на него до этого дела, показать ему мальчишку, все такое…
Гриз молчит и чувствует в голове тяжелый туман — серый, как оперение феникса, когда по нему не проскакивают искры.
— Может, он вообще знает, кто у него там в родне, а? — с загоревшимися глазами предполагает Кани. — Может, ему твоя мамочка и сказала, а, Рихард? Предупредила зятька, он припёр феникса в город, сам его выпустил, чтобы тебя отвлечь… Рихард издает пару смешков, а Гриз морщится. — Насколько я знаю Айрену Шеворт, она скорее отравится, чем выдаст монолог в духе: «Привет, мой дорогой, помешанный на породе зять, я тут хотела сказать, что у меня сын — варг, ты наверняка знаешь его имя, его теперь зовут Нэйш, правда, у тебя теперь такая замечательная родня?» Поправь меня, Рихард… — Отравит кого-нибудь, — покладисто поправляет Нэйш. — …но она прекрасно понимает, что заявить заводчику зверинцев о родстве с тобой — значит, вызвать скандал и немедленный крах этого брака. Гриз от души забрасывает подушку в угол и усаживается на кровати, скрестив ноги. — Дела первостепенные: выяснить, что фениксу нужно было в этом зверинце. Пробиваться туда с боем не особенно хочется, потому попытаемся расспросить мальчика. Дела второстепенные… Рихард, планы на вечер? По лицу Нэйша порхает мечтательная мягкая улыбочка, ресницы скрывают лед в глазах. — Думаю, планы уже не требуются: ты замечательно все высказала за меня только что. Воссоединение с семьей в канун семейного торжества — лучший из подарков, не так ли? — Ну, не знаю, — отзывается Кани и допивает молоко. — Ты мог бы выскочить из свадебного торта — вот это был бы сюрприз. Нэйш тихо выскальзывает за дверь, а Гриз вдруг замечает устремленные на нее взгляды. Полные вежливого «И что ты тут теперь-то делаешь?» — Никуда не иду, — поясняет Гриз в ответ на взгляды (что за родственная привычка смотреть одинаково?). — Мне нужно подумать. — Хочешь сказать — ты это пропустишь?! — возмущается Кани. — Хочу сказать — если что, я смогу остановить феникса. — С фениксом разберемся, — вставляет Гроски, — а кто будет, если что, останавливать его?
Короткий палец указует на дверь, за которой только что скрылся тот, кто менее предсказуем, чем феникс. И явно более опасен.