Ковчег для варга (СИ)

В питомник возвращаюсь ближе к вечеру, усталая как грифон-шатун после долгих скитаний. Сталкиваюсь у выхода с территории с группой каких-то бледных. Можно было бы подумать, что претендентки на поцелуй для нашей Спящей Девы, так нет же, там еще мужик. Выглядят пришибленными какими-то — наверняка побеседовали с Синеглазкой. Одна блеет что-то вроде: «А в-вы госпожа Драккант?» Отмахиваюсь — не до них. Первым делом ползу к вольерам — посмотреть, что с подопечными. Вокруг вольеров нервно выплясывает Зануда. Пытается с чего-то припрячь к уборке егерей. Одновременно втолковывает что-то нервным и зареванным ученичкам. Рукав у Зануды подпален, на лице уныние.

 — Что за муть? — спрашиваю сходу. — Вольерные что — так и пьянствуют?

По лицу у Зануды расползается облегчение. Подозрительно. Обычно его хлебом не корми — дай перед женушкой показать, какой он крутой управленец.  — Частично. Сегодня с ними разговаривал Рихард… по поводу этой их пьянки… и с егерями тоже. Егеря из открытой части питомника зыркают из загонов злобно, но чисткой занимаются.  — И протрезвились?  — На треть.  — То есть…  — Треть решила не пить и выйти на работу, — уныло перечисляет Зануда, — треть ушла в повторный запой, а треть бежала в неизвестном направлении… у нас теперь не хватает двух егерей и четырех вольерных. Не считая тех, которые в повторном запое, конечно. Умеет Синеглазка найти подход к людям, что ни говори.  — С этими что? — киваю на учеников. Зануда морщится.  — Родительский день. Я совсем забыл из-за всего этого… в конечном счете, я в основном отвечаю за контакты с властями и учеными, а тут… А тут толпа родителей, желающих повидать своих ненаглядных. С разной степени любви к этим ненаглядным — ученички, бывает, болтают об этом. Кто мечтает смыться под матушкино крылышко, кто беспокоится, как бы их родителям не отдали… сиротам спокойнее.  — Ну, и…  — Ну, Лайл на них действовал успокаивающе. Но в этот раз… я был занят поиском всех этих женщин, задействовал связи, какие мог… В общем, с ними разговаривал Рихард. Надеюсь, эти тоже на треть ушли в запой, а на треть сбежали.  — Не знаю, почему они не забрали всех учеников сразу, — хмуро продолжает Зануда. — Особенно после того, что случилось. Ученики-варги возле клеток шмыгают носами и просыпают корм.  — Так. Что еще-то?  — Одна из учениц проглотила что-то. Какой-то яд. Обнаружили примерно два часа назад, как раз когда подоспели ее родители. Аманда, конечно, спасла ее, но, сама понимаешь, скандал…  — Дуреха. Чего она?  — Похоже, неразделенная любовь, — вздыхает Зануда.  — Опять? Синеглазка — просто проклятие какое-то для питомника, как погляжу. Учитывая, что он наворотил за один день — наш «Ковчег» потонет дней через семь, не больше. Ладно. Быстро пролетаю по вольерам и иду в само здание «Ковчега». Печать на руке от долгого выслеживания, принюхивания, прислушивания огнем горит, и не хочешь Дар использовать, а он сам лезет. Так что остальных я начинаю слышать еще за коридор — они в Малой Каминной комнате.  — …можно сделать, — разливается Балбеска, что-то явно попутно жуя. — Некоторых вообще не было дома. У пары штук ревнивые мужья — ну, и тех, которые явно себе довольны жизнью я обычно тоже отметала, хотя рассказывала, мало ли что. Айза, которая горничная, денег с нас потребовала. Мол, вы мне золотишко, я вам поцелуй. А две чуть не подрались по дороге — кто б знал, что сердце папочки так популярно! Спасибо еще Десми и его сыскным способностям — многих нашли. Ну, и моей способности убалтывать. Хотя что толку-то — они в Зеленой Гостиной полдня просидели, выпили все запасы чаю, перезнакомились, переругались, передружились… похоже, провал. В общем, если не эта самая — как ты сказала, Денейра? — так я уж и не знаю, кто тогда. Синеглазка вставляет смешочек и шуршит какой-то бумажкой, а Конфетка отвечает:  — Первая любовь всегда сильна, и даже память о ней может помочь. Лайл в бреду говорил, что они любили друг друга. Пусть неясно, что их разлучило…  — Ну да, как же, неясно! Могу на дудочку Десми поспорить — мамочка их развела, кто ж еще. Небось, приехала раньше папки к нему на родину и наговорила этой Денейре с три короба: что жениться обещал, что она на сносях, что, мол, бандит-пьяница-картежник. А она сдуру поверила — маман, если что, бывает на диво невинной.

Какое-то время я слушаю эту ахинею. Потом мне надоедает, и я залетаю в комнату. С порога тычу пальцем в Синеглазку и говорю: