Ковчег (СИ)

Я не хотел ее брать. У меня никакого желания не возникало вообще прикасаться к ней. Я смотрел на нее, как на свой приговор. Словно опять стоял перед трибуналом, и мне вот-вот должны были объявить, что отбирают самое дорогое.

Сообразив, что спирт по-прежнему со мной, я открутил крышку и сделал несколько больших глотков. На этот раз он не обжег, а только приятно согрел глотку.

Снова посмотрел на стол — листок все так же лежал там. Я сделал шаг, другой — чтобы можно было взглянуть поближе. И, не притрагиваясь, прочитал:

«Прости, появилось срочное дело. Не нашел тебя, поэтому пишу. Буду ночью. Не скучай. Люблю». И дата. Вчерашняя.

Я опустился на кровать, потянулся к листку, скомкал. Значит, вчера ночью Вен не появился во флате. Его нет со вчерашнего дня. Пропал. Пошел наверх и пропал. А мертвого Йозефа нашли в атриуме.

Я знал, что когда ступор пройдет — я буду выть над этими «не скучай» и «люблю». Но сейчас я бы отдал все, чтобы их не было. Чтобы не было этого смятого листка в моей ладони. Никогда.

Не помню, сколько я так сидел. Время от времени, когда зачем-то переводил взгляд и натыкался на фляжку, поднимал ее ко рту и глотал. Потом глотать стало нечего, и я выпустил ее из пальцев. Фляжка глухо стукнулась о пластик пола.

Я знал, что так не бывает. Я ведь уже терял Вена, правда? Неужели одного раза недостаточно? Зачем снова? Разве правильно — дважды бить одним и тем же? От повторения никто не становится мудрее. А я и с первого раза все усвоил, честно. Так почему? Неужели это справедливо?..

Как всегда, спиртное и не думало меня брать. Голова оставалась ясной, хотя и наполнялась каким-то непонятным гулом, в котором плавали эти странные мысли о справедливости и прочем. И склянок я почему-то совсем не слышал. Отменили их, что ли?..

В каюту постучали, я машинально поднялся идти открывать и понял, что держаться прямо мне затруднительно. Кое-как добрался до двери и открыл. Сам не знаю, кого я ожидал увидеть — по-моему, никого. Но на пороге стояла Маришка. Она немедленно замахала руками, пытаясь что-то мне объяснить.

— Прости, малышка, я немножко занят, — заплетающимся языком сообщил я. — Давай в следующий раз, хорошо?

И попытался закрыть дверь, но не тут-то было — девочка просочилась внутрь и жестикулировала теперь перед самым моим носом. Я не успевал следить за движениями ее ладоней и пальцев. Да, собственно, даже если бы успевал — бесполезно, я все равно не знал языка глухонемых.

— Не понимаю, — медленно проговорил я. — Приходи завтра, а? С Михасем. Или с Лео. С кем-нибудь, кто мне все объяснит.

Но Маришка никак не желала угомониться. Не выдержав, замычала, схватила меня за рукав и потащила куда-то за собой. Едва не упав, я вывалился в коридор. Маришка явно хотела, чтобы я двигался как можно быстрее, но меня сильно качало, и ноги почему-то путались друг в друге, словно их было штук десять. Но я честно старался.

— Кому-то плохо, да? — пропыхтел я, в очередной раз пытаясь справиться с подгибающимися коленями.

Она энергично покивала и стукнула кулачком в мою грудь.

— Мне не плохо, — возразил я. — Я всего-навсего пьян. Потому что — ты слышала? Они утверждают, будто Вен отправился в рейд. Но это же нелепо и глупо. Кто же ходит в рейды вдвоем?..

Пройти мы успели всего несколько шагов, когда из-за поворота показались люди. Маришка замерла, я тоже остановился, она оглянулась на меня с явным испугом в глазах. Кто ее так напугал?..

Я прислонился к стене для устойчивости, поднял голову — до того больше следил за собственными ногами и отчего-то неровным полом, — и сощурился, вглядываясь в приближающихся. Они почему-то двоились, и создавалось ощущение, будто ко мне движется все население Даунтауна.

«Странно… Им же всем не поместиться в нашем флате…» — мелькнула безумная мысль.

— Вот он! — закричал кто-то из толпы. — Держите его, а то удерет!

Знали бы они, насколько сейчас малоподвижны мои ноги — не волновались бы, что удеру. Рассказать им, что ли?..

Но ничего рассказать я не успел. Даже рот не успел раскрыть — в меня вцепились со всех сторон.

— Предатель! Фатландский прихвостень! Шпион!

Голоса были разные, а размытые лица — все как одно.

— Из-за тебя, змееныша, все страдаем! Пригрели! Все Грендель!

Я слабо соображал, чего они добиваются своими криками. Но было очень больно. И немного страшно, поэтому я невольно втянул голову в плечи.

— И что же Грендель? — спросили откуда-то. Толпа внезапно расступилась, а чужие пальцы на моих предплечьях разжались. Старик выбрался из толпы и встал прямо передо мной. — Ко мне накопились какие-то претензии?

Притихшие было люди опять принялись вопить.

Я не разбирал ни слова. Почему-то. Только Маришка все крепче стискивала мою ладонь.

Потом опять заговорил Грендель. Толпа немного угомонилась, слушая, но ненадолго. А потом вперед протолкался Тамир и, подхватив Гренделя под локоть, встал около. Я осоловело хлопал глазами. До меня только сейчас дошло, что руководителя клана пошатывает, и поддержка ему совсем не повредит.