Ковчег (СИ)

Причем я очень хорошо чувствовал: на самом-то деле он в смятении, что бы ни пытался при этом изобразить. Там была такая куча эмоций, что я даже не стал разбираться, в чем дело — оно мне надо? Да и разозлился, откровенно говоря. Только уловил, как все остальное очень быстро подавила непонятная мне обида.

— О чем? — все тем же замороженным голосом спросил Лейн. — О нем, что ли? Не хочу я о нем разговаривать.

— Придется, — хмуро ответил я. — Иначе мы все это добро будем еще долго разгребать. Он действительно поживет пока у меня. Недолго, я надеюсь. Пока не привыкнет. А потом куда-нибудь переберется.

— Я бы уже сегодня перебрался, — заявил от двери мелкий. — Но ваш Грендель велел передать, чтобы ты за мной присматривал. Учти, что я этого хочу так же, как ты. Поэтому постараюсь как можно быстрее освоиться и отселиться отсюда. Подальше.

Рада опять захихикала, и у меня руки зачесались кинуть в нее чем-нибудь. От Аденора сквозило таким ледяным негодованием, что мне показалось — температура в каюте градуса на два упала. Ну, дед, дал ты мне поручение, спасибо. Я бы еще согласился, что мелкий поживет у меня пару дней. Но с чего я должен за ним еще и присматривать? Только потому, что вытащил его сверху?

— Знаешь, — неожиданно сказал Лейн. — А вот теперь я верю, что он тебе нахрен не нужен. Видел бы ты свое лицо, Вен.

Он выдернул запястье из моих пальцев и направился к двери. Аденор посторонился, пропуская его. Уже за порогом Лейн обернулся.

— Не дергайся. Не пойду я в Лабиринт. К себе пойду. У тебя и без меня забот на ближайшие дни хватит… с этим.

Я угрюмо смотрел ему вслед. Нет, если Лейн сказал, что в Лабиринт не пойдет — значит, не пойдет. Но он очень хорошо умеет обижаться — долго и со вкусом. И неважно, что я тут ни при делах, что мне Грендель поручил. Я виноват уже в том, что привел сюда мелкого. Вот теперь и расхлебываю эту кашу.

Когда ушла Рада, я не заметил. Она хоть и любопытная, но у нее много дел в мастерской, некогда под дверями торчать. А мелкий с независимым видом сел на стул, сложил перед собой руки и с вызовом уставился на меня.

Я устало вздохнул и завалился на постель, уставившись в осточертевший за много лет потолок.

13

Невен уснул совершенно внезапно. Вот только что лежал — злой, взъерошенный, наверное, еще возбужденный — и пытался взглядом просверлить потолок, а вот уже и засопел совершенно по-детски и, за неимением никого другого, облапил подушку своими огромными ручищами. А я тихо встал, пошел в ионную кабинку и разделся — очень меня эта их грубая одежда раздражала. В паху, подмышками и в районе лопаток уже довольно чувствительно саднило — натер я там, что ли?..

Я забрался в душ, помылся (что при столь малом количестве воды можно считать подвигом), поискал по полкам какой-нибудь смягчающий лосьон, ожидаемо ничего не нашел и плюнул — в общем-то, жить все равно стало легче. Я даже нормально влез в трусы — не нырять же под бок к дылде голым, верно? Но представлять, как завтра опять придется натягивать на себя эти ужасающие штаны и рубаху, мне совершенно не хотелось.

Кстати об одежде. Я снял вещи с крючка, подумал-подумал и понес в спальню — черт знает, как у них тут с новыми комплектами, но, судя по тому, что я видел — негусто. Вряд ли нижние так уж бездумно каждый день отправляют в утилизатор ношеное.

Поймав себя на подобной бережливости, даже усмехнулся: еще немного, и я начну заботиться о благе и процветании Дубадама, раз уже начал задумываться об их ресурсах.

Впрочем, судя по всему, мне и правда предстоит тут прожить продолжительное время, если я по-настоящему не хочу отправиться в космос без шлюпки и скафандра. Грендель ясно дал понять, что остаться в клане я смогу только если начну приносить какую-то пользу.

— Ты ведь можешь лечить, мальчик, — напомнил он, — я видел. Это очень ценная способность.

— У меня далеко не каждый раз получается, — возразил я. — Так же, как и убивать.

— Неудивительно. Тебя ведь никто не учил, не правда ли? — он откинулся в кресле. На этот раз старик не сверлил меня глазами, но нажим я ощущал и едва преодолевал желание втянуть голову в плечи. — Скорее, твой дар старались скрыть, подавить. Если бы он проявился раньше — ты бы давно оказался у нас. Наверху не жалуют мутантов. Значит, до какого-то времени твой дар заставляли спать. Я помогу тебе с ним справиться, а ты станешь помогать моему клану.

Оно все-таки прозвучало — это страшное слово. Мутант. Я — мутант. Я такой же, как они. И если бы не усилия мамы, давно уже валандался здесь, в грязи и отбросах, и считал это нормальным…

Тогда, в каюте у Гренделя, на меня сразу волной накатил страх, что ли.

А вот теперь, стоя в трусах перед креслом, на котором аккуратно складывал выделенную мне одежду, я трезво размышлял, что, может, оно было бы и лучше.