Ковыряясь в мертвой лягушке. Мастер-классы от королей комедийной поп-культуры

Нет, было ясно, что не мой. Это был ее способ сказать мне: «Я все это пережила, и у меня в жизни все прекрасно, долбаный ты мудак». И во сне я ей ответил: «Это так здорово. Я так рад за тебя». На что она ответила: «Нет, ты не понял. У меня родился ребенок, и он невероятно умен. Смотри». И затем ребенок начал говорить, пересказывать кучу фактов и решать уравнения и все такое. Но затем я наклонился и заметил молнию на голове ребенка. На нем была какая-то маска – маска, которая делает тебя умным. И после этого открытия сон завершился. Так что смешанные тональности присутствуют даже во снах. Сон был грустным, с щепоткой научной фантастики, и еще это довольно смешная идея.

И потом я написал историю «Я могу говорить» (опубликована в журнале New Yorker, 1999 – Прим. авт.). Когда начинаешь писать, ты копошишься, пока не найдешь правильную нарративную технику. Когда ты изначально натыкаешься на идею, ты интуитивно решаешь, как начать, какой голос использовать и все прочее.

Писать историю – это как ездить на велосипеде. Если велосипед отклоняется влево, тебе нужно отклониться вправо. Если история начинает казаться сентиментальной, сделай ее более мрачной. Все стало слишком серьезным? Добавь в текст какую-нибудь грубость. Это, по сути, борьба твоей психики с твоей же психикой. У тебя есть, давай скажем, две или три основных личности, к которым ты все время обращаешься, и они всегда борются друг с другом. Но этот процесс не слишком отличается от того, что мы делаем каждый день, когда пытаемся быть обаятельными или продуктивными или пытаемся понравиться кому-то. «Ух, я слишком далеко зашел, подшучивая над Эдом, надо сказать что-то, что ему польстит». Или: «Я был слишком напорист. Нужно сгладить это, показав, что я на самом деле скромный парень». И конечно, каждый из нас делает это по-своему. У каждого есть свой набор проблем, которые заставляют велосипед терять баланс, и способов восстановить баланс относительно оси, чем бы она для каждого из нас ни была.

Самым популярным типом комедийного героя наших дней, похоже, является взрослый, отказывающийся взрослеть. Это типично как для Голливуда, так и для литературы. Вечный подросток. Но вашими героями обычно являются настоящие взрослые, которые изо всех сил стараются просто жить, превозмогая огромные трудности в процессе. Без синдрома Питера Пэна.

Думаю, у меня здесь было небольшое преимущество в том плане, что я начал писать, когда уже обзавелся обыкновенной жизнью: работой, женой, двумя детьми. К тому моменту идея вечной юности испарилась. И испарилась по правильным причинам: я хотел заставить ее испариться. Я не чувствовал, что потерял что-то или навредил сам себе, обзаведясь работой и семьей. Моя любовь к жене и детям сделала эту идею 1970-х о том, как важно не «продаться», анахроничной и даже мерзкой. Битничество перестало быть альтернативой. А затем я узнал, что вещи, которые беспокоили меня или вызывали трудности в моей жизни, были подходящими темами для литературы. В то время по большей части меня беспокоили две вещи: 1) что у меня не будет достаточно денег, чтобы обеспечить моей семье уровень жизни, которого они заслуживали; 2) моя работа, на которой мне нужно было проводить практически весь свой день, делая одновременно сложные и скучные вещи, которые я не хотел делать, но которые в то время являлись единственным антидотом первому пункту. Полагаю, что это фундаментально взрослая проблема: некуда бежать, потому что клетка, в которой ты заперт, состоит из любви. Любви и нехватки материальных средств.

Ваши герои обычно до странного оптимистичны. В вашем рассказе «Щедрый подарок»[72]один из героев говорит: «(Моя сестра) Конни проститутка. Я тридцатипятилетний девственник. Но учитывая все обстоятельства, все могло быть и намного хуже».

Это связано с американским оптимизмом, который на самом деле является энергией отрицания. Критические мысли становятся негативом. Негативные мысли значат, что ты лузер. Поэтому не делай так.

Другой чертой, которую я подметил в ваших персонажах, является то, что даже в «плохих» героях, которые работают на крупные корпорации и имеют тенденцию творить зло, все же много гуманизма.