Козельск — могу-болгусун (Козельск — злой город)

От леса поскакал по направлению к воротам одинокий всадник на рослом коне, облаченный в урусутские одежды, в сапогах и в меховой шапке на голове. Это был скорее всего юноша, у которого еще не пробились усы, за спиной у него было приторочено налучье, а возле седла болтался тул со стрелами, в одной руке он держал длинную пику наконечником вперед. Но меча не было, как доспехов со шлемом, видимо, он был поставлен сторожевым при единственной дороге, ведущей к крепости. Пролетев птицей половину склона, отрок вскинул пику и что-то громко закричал, обращаясь к ратникам на проездной башне, скоро там засуетились воины в доспехах, засверкавших в солнечных лучах, на улицах показались первые горожане. Тяжелые воротные створки стали медленно приоткрываться, намереваясь пропустить сигнальщика. Десятка два разведчиков из передового отряда орды с дикими криками помчались вдогонку, подгоняя лошадей тычками между ушей и на скаку натягивая тетивы на луках. Стрелы понеслись вперед, стремясь настигнуть беглеца, но расстояние между ним и преследователями было великовато, к тому же быстро увеличивалось, и когда ордынцы докатились под стены, сигнальщик успел скрыться за толстыми досками ворот, окованных железными пластинами. Зато из веж и заборол в них полетели стаи стрел с белым оперением, некоторые нашли жертвы, пославшие урусутам проклятия. Это был второй город, встретивший непобедимых завоевателей ответной стрельбой, остальные погосты предпочитали принять вначале ханских послов.

Скоро на склоне пологой горы показался выехавший из леса Рамазан с сотней сипаев, за ней выкатилась и растеклась по бугру еще одна сотня. Джагун приставил руку к шлему, увидев внизу небольшое поселение урусутов с защитниками в несколько десятков человек, он решил его атаковать, надеясь оправдать себя в глазах тысячника, уличившего его в трусости. Тем более, что многие ратники не успели занять места в башнях и заборолах, они только спешили к стенам кто с чем в руках. Обе сотни ринулись вперед, подбадривая себя уранами и дикими воплями, первые десятки воинов подскочили на расстояние выстрела и выпустили тучу стрел, за ними заняли рубеж вторые десятки, потом третьи. Предстояло перескочить ров, а за ним вал, чтобы закинуть на навершие бревенчатых стен штурмовые лестницы. Рамазан вылетел вперед, в руках вместо лука оказался укрюк с веревкой на конце, сипаи поняли без призывов, что нужно идти на штурм, они сорвали с седел волосяные арканы с крюками, привязанными к ним.

— Яшасын, кыпчак! — разорвал Рамазан рот в крике, ударил коня в бока каблуками сапог со шпорами и погнал его к ближайшей башне, намереваясь успеть проскочить пристрелянную зону и затаиться внизу бревенчатых выступов, чтобы оттуда закинуть зацепку укрюка на навершие. Впереди был ров, но джагуна это препятствие не могло остановить. — На штурм, непобедимые воины!

Ордынцы бросились в атаку, они без помех доскакали до глубокого рва перед стенами с крутым валом над ним, и снова схватились за луки, многие стали искать слабое место для прорыва к крепости. Оно нашлось быстро, участок рва напротив срединной и угловой башен был почти присыпан землей, перескочить его на конях труда не представляло. Казалось, это оплыл оползень с плохо утрамбованного вала, который защитники не успели укрепить снова. Воины во главе с Рамазаном ринулись туда, предвкушая быструю победу, кони перенеслись через ров и стали карабкаться по валу, от него до стен оставалось меньше полета дротика в руках неопытного юнца. Первые ряды, достигнув вершины, уже намеревались разбежаться в разные стороны, чтобы растянуть урусутских ратников по стене, не дав сконцентрировать стрельбу на скоплении сипаев в одном месте, когда земля под ними дрогнула и потекла вниз, обнажая песчаное нутро.

Лошади заскребли подковами, стараясь удержаться на склоне, но все было напрасно, они опрокидывались вместе с всадниками назад, создавая преграду для наступавших. Эта уловка урусутов была не последней, когда надо рвом, почти засыпанном землей, скопилось достаточно ордынцев, вся насыпь рухнула вниз, увлекая их на дно. А сверху продолжали падать всадники, не успевшие затормозить или сброшенные напиравшими сзади. Это была хитрость урусутов, не уступавшая хитрости древних народов во времена римского господства, когда они на середине дороги копали глубокую яму, помещали в нее огромный глинянный горшок, покрывая все снова землей. Горшок выдерживал вес пеших легионеров и разлетался на куски под тяжестью вооруженных всадников и тяжелых осадных машин. Горожане же соорудили на дне рва шаткий навес из жердей и досок, присыпав сверху тонким слоем земли, а участок вала напротив возвели из сыпучего песка, который был везде, как и глина. Но и этого было мало, место оказалось пристрелянным с угловой и срединной башен, в сипаев полетели кроме стрел короткие сулицы с калеными наконечниками и болты с камнями, пущенные из арбалетов и камнеметательными машинами.