Козельск — могу-болгусун (Козельск — злой город)

Отрок, которому недавно исполнилось шестнадцать весей, поклонился еще раз и вышел на середину помещения, в глазах у него плескался испуг:

— Матушка Марья Дмитриевна, а тако-же столбовые бояре и славный воевода Федор Савельевич, пленный тугарин сообщил нам, что мы погубили за нашу охоту в ихней орде около шести сотен воев, а еще убили днесь ихнего темника, — отрок сглотнул слюну и опасливо огляделся вокруг. — И теперь они будут нападать на крепость днем и ночью, не давая нам роздыха.

Новость заставила собравшихся оборвать споры и потянуться к бородам и усам, будто в них таился ответ. Слышно было, как трещат лучины и фитили, с которых никто не снимал нагар, нянька взялась истово креститься, громко творя молитвы, она своим примером принудила и княгиню потянуться двуперстием ко лбу. Но сын продолжал твердо стоять на ногах, сжимая десницей яблоко меча, его губы покривила лишь улыбка превосходства. Эта его уверенность в себе снова вернула в души взрослых мужей надежду на освобождение от ордынцев.

— Слава тебе, бог Перун, — воевода прижал десницу к левому плечу и наклонил непокрытую голову с прямыми светлыми волосами. Затем понятливо покосился на Вятку, но не спросил у него ничего, а только добавил для всех. — Чем меньше у поганых останется воевод, тем быстрее они задумаются об отходе от нашей крепости в свои степи.

— Как они могут нападать на нас беспрерывно, когда на Жиздре уже тронулся лед! — заговорил боярин Чалый, молчавший до этого. — А скоро вовсе начнется весеннее половодье и к нам будет ни проехать, ни пройти.

— Кругом разольется вода! — зашумели все разом.

— Уходить мунгалам надо в степи, загодя уносить свои ноги.

— Иначе они останутся под стенами нашей крепости, как те половцы десять весей назад, прискакавшие к нам под водительством хана Гиляя.

Боярин Матвей Мечник снова стукнул посохом о пол, призывая к тишине, вид у него был весьма решительный. Когда собравшиеся немного успокоились, он заговорил сочным басом:

— За то, что мунгальский ясыр объявил нам дурную весть, его надобно казнить не по нашим законам, а по мунгальским.

— Это как-же так? — повернулся к нему один из купцов.

— А так, посадить на кол и выставить на обозрение всех ордынцев.

Княгиня, услышав такие слова от ближайшего советника, отшатнулась на спинку кресла, руки у нее еще крепче уцепились в подлокотники. Но боярин гневно засверкал зрачками, злость, накопившаяся внутри, искала выход, и он перестал соблюдать правила поведения в присутствии княжьей семьи.

— Данейка, сколько нехристей было поймано? — грозно развернулся он к отроку. — И где вы их отловили?

Молодой дружинник помял шапку в руках, не переставая бегать глазами по лицам присутствующих, видимо, природная стеснительность перед старшими чинами не давала ему обрести уверенность в себе. Затем он переступил ногами и сказал:

— Сотник Темрюк дозволил тугарам забраться на навершие, а затем разоружил их и привел на площадь, чтобы всем миром вершить над ними суд праведный, — он сглотнул слюну. — Ордынцев будет числом пяток, остальных Темрюк посек мечами за оказание противоборства его ратникам.

— Всех нехристей и должно посадить на кол, — снова зарычал боярин. — Собрать на площади народ козельский и учинить над погаными скорую расправу.

— Чтобы не повадно было ходить на нас войной, — поддержали его ремесленники и часть купцов.

С лавки поднялся митрополит Перфилий, он поддернул широкие рукава черной фелони и воздел ладони к потолку, на груди у него беспокойно качнулся тяжелый золотой крест, усыпанный драгоценными камнями:

— Братья и сестры, сия казнь будет сотоврена не по христианской вере, — начал он увещевать высокое собрание. — Иисус Христос, сын Божий, не простит нам сего греха — поступать так, как дозволяют себе язычники. Если человек нарушил законы общежития, его можно лишить жизни, но не подвергая мучениям. Ради этого Христос и принял мученическую смерть, чтобы она больше не повторялась в людях.

— Христос нам не указ, и вера его для вятичей чужеродная, — недобро покосился боярин на митрополита. — Князь Володимир Киевский, когда перенимал от греков православную веру, над нами не стоял, и мы под ним тоже не ходили.

Это была правда, о которой знали присутствующие на собрании, вятичи тогда входили в состав славянского сообщества антов, которое не подчинялось никому. Но присоединившись по доброй воле, после распада сообщества, к государству Русь, они приняли христианскую веру окончательно только в семнадцатом и в начале восемнадцатого веков. А до этого времени они поклонялись языческим богам, которые охраняли их капища ввиде деревянных истуканов, поставленных на самых видных местах.

Среди купцов и ремесленников послышался дружный говорок:

— Зачем нам чужие указы, когда у нас есть своя вера, она идет от наших пращуров-вятичей.

А воевода Радыня дополнил гневную речь Мечника, выражая мнение большинства из присутствующих. Сейчас он не помышлял об обиде на столбового боярина, а думал о том, как объединить народ в единый кулак и как отбить мунгалов от стен крепости: