Козельск - Могу-болгусун (СИ)

Джихангир с непроницаемым лицом слушал своего родственника Бури, вернувшегося из ставки Гуюк – хана. Они сидели перед ковром, уставленным

кипчакскими сладостями и китайскими чашечками с монгольским чаем, заправленным соленым жиром. Весть о том, что джагун Кадыр, которому Бату-хан

приказал вырвать остатки ноздрей, назначен тысячником на совете чингизидов и

темников левого крыла войска, не слишком зацепила его. Он понимал, что это

ответный ход сына кагана всех монгол, посчитавшего себя оскробленным после

получения им приказа о взятии крепости Козелеск за два дня. Перед этим

Бату-хан выслушал доклад Непобедимого полководца о хорошо укрепленном

городе, где тот указал на факт, что до тех пор, пока не схлынут полые воды, крепость вряд ли можно будет взять. Ее омывают с трех сторон разлившиеся

реки, а с четвертой защитники вырыли ров, глубиной в несколько сажен, из

вынутой земли они соорудили такой же высокий вал, усилив проездные ворота

поднятым перекидным мостом. Вряд ли окситанские требюше, показавшие себя в

других местах с лучшей стороны, сумеют разбить двойную преграду из дубовых

плах, соединенных железными пластинами и квадратными гвоздями. Разве что

попробовать снести камнями одну из глухих башен на навершии стены, а потом

послать на штурм отборные части. Ослепительный долго молча перебирал четки, вырезанные из черного агата, эту привычку он перенял у факиха Хаджи Рахима, кипчакского летописца, состоявшего при нем и пачкавшего белые свитки бумаги

темной краской, висевшей каплями на конце его каляма. Затем он встал и

прошелся по шатру вокруг походного трона с орлом над спинкой.

– Пусть Гуюк-хан решает задачу сам, я не стану отменять приказа, как не

пошлю на помощь ни одного воина из других полков, – наконец заговорил он. –

Если он не управится в отведенное время, я прикажу ему отвести войска от

крепости и дождаться схода паводка. Но когда воды схлынут, на штурм

Козелеска ринутся полки Кадана и Бури, хан Гуюк, твердолобый этот чулун над

могилами погибших воинов, будет смотреть за его взятием из своего шатра.

Субудай-багатур тогда усмехнулся дальнему прицелу саин-хана, решившему

неудачи по взятию крепости переложить на плечи сына кагана всех монгол, и

удовлетворенно причмокнул морщинистыми губами. Он давно стал считать внука

великого друга третьим сыном, при чем, старшим.

Вот и сейчас джихангир, выслушав доклад хана Бури, к которому он

благоволил, бросил на него доверительный взгляд и поинтересовался: – Действительно ли этот Кадыр, которого Гуюк-хан сделал тысячником, знает местонахождение кладовых Козелеска, или это очередная кипчакская

сказка из ихней “Тысячи и одной ночи”?

– Саин-хан, рассказ тысячника походил на правду, репутация у него среди

кипчакских воинов довольно высокая, он славится не только храбростью, но и

тем, что не боится говорить правду в лицо, – хан Бури отодвинул китайскую

чашечку с монгольским чаем, приправленным солью и овечьим жиром. – Чтобы

узнать, как все обстоит на самом деле, я приказал двум тургаудам пойти с

отрядом Кадыра на поиски кладовой и проследить за его действиями. Если

тысячник ничего не найдет, они отрубят ему голову и привезут обратно, чтобы

показать ее кипчакскому сброду.

Джихангир покривил губы в ухмылке, он помнил джагуна с дерзким

выражением на лице, изуродованном шрамами, который выкрикивал оправдания

вместо того, чтобы принять заслуженную кару за принесенную дурную весть. Он

тогда поймал себя на мысли, как и Субудай-багатур, бывший в шатре, что

кипчак вряд ли уступит монгольскому воину в смелости и в сообразительности, что таких смышленых нужно поощрять подарками и повышать в звании. Если бы

джагун не служил верой и правдой Гуюк-хану, этому сыну змеи, он бы тоже не

оставил его без внимания, но Кадыр был готов за хозяина перегрызть глотку

любому. Впрочем, все, что ни делается, то делается к лучшему, так говорит

Хаджи Рахим, летописец славных подвигов монгольской орды, а он не отрывает

носа от книг со страницами, усыпанными знаками, которых возит с собой

множество.

– Ты поступил правильно, Бури, кладовая Козелеска заслуживает особого

внимания и ее необходимо найти как можно скорее. Если она не выдумка

урусутских харакунов. – Бату-хан одарил собеседника поощрительным взглядом и

поставил фарфоровую чашку на ковер. На плоское лицо вернулось

сосредоточенное выражение, а узкие глаза превратились в колючие щелочки. –

Но задача войска состоит в том, чтобы взять крепость и не оставить от нее

камня на камне. Мы должны делать все, чтобы бунт покоренных нами народов

веками не тревожил Священную монгольскую империю, и чтобы они безропотно

отдавали нашим правнукам лучшее, чем владеют сами.

Бури воздел руки вверх и восторженно воскликнул: – Ослепительный, да продлит твои дни небесный бог Тэнгре, и пусть не

прекращается к тебе любовь Сульдэ, бога войны, – он прижал ладони к груди. –