Кожа

Хоуп в коже Домны нравилось показывать девочкам в классе разные страны, города, океаны, реки, дороги, леса, горы на картах. На рисованных картинках в книгах или газетах, словно увеличивая эти карты, учащиеся разглядывали изображения природной местности, тела зверей и растений, архитектуру зданий, планы городов, одежду жителей. Одна ученица спросила Хоуп в коже Домны, что надо сделать, чтобы поехать и смотреть все это по-настоящему. Хоуп в коже Домны ответила, надо стремиться и хорошо учиться, но врала. Выйти замуж за человека издалека — единственная возможность для всех этих девочек попутешествовать хотя бы раз. Но, скорее всего, всех их раздадут замуж здесь, в пределах города, и они не поплывут никуда от своего предназначения, несмотря на огромный порт прямо в городе — с океаном и Великой рекой.

Девочки в классах Хоуп в коже Домны не всегда приходили из богатых домов, но всегда носили традиционно неработающую кожу. Хоуп в коже Домны мечтала показывать разные страны, города, океаны, реки, дороги, леса, горы на картах и детали, людей, животных на рисованных картинках — ученицам с работающей и родной американской кожей. Но Главная молящаяся родственница не пускала Хоуп в коже Домны к ним. Та не понимала почему, несколько раз устраивала разговоры с Управляющей всем, спрашивала, и однажды Главная молящаяся родственница призналась, что думает, что Хоуп в коже Домны плохо повлияет на души девочек с традиционно работающей и родной американской кожей, расшатает их, потому что в этих их душах, по ее мнению, от природы недостаточно порядка и спокойствия.

Хоуп в коже Домны не единственная жила в Жилом доме для учащих, но она общалась только с Молящейся родственницей Юджинией. Обычно Хоуп в коже Домны занималась подготовкой к занятиям и ходила. Город был как одеяло из лоскутов. Странный, непохожий на тот, в который ее возил жить и становиться Пишущей стихи бывший Хозяин. Она была здесь раньше мимопроезжающей и не поняла его. Группа близких лоскутков содержала собственные язык, цвет кожи, способ одеваться и строить дома. Крайние лоскутки были сшиты с окаемками лоскутков других групп, и потому все это одеяло общело, переливалось, взаимодействовало внутри себя. Хоуп в коже Домны свободно заходила в лавки, здания театров, библиотеки, показывающие редкости и древности помещения — добрые только для людей с неработающей кожей. Но в городе существовали районы с работающей и родной американской кожей. Их жители, несмотря на кожу, были неработающими, иногда даже — хозяевами. Чаще всего они производили что-то руками, и красивое: выделывали из металла домашние предметы, из драгоценных металлов — нательные или наодежные украшения, ткали, пряли, шили из ткани одежду, из кожи зверей — обувь и сумки, получали емкости или фигуры из камней и глины, из дерева добывали мебель, красками и углем рисовали. В их лавки обычно могли заходить все. Хоуп в коже Домны покупала карты путешественников в магазине одного и того же Чертящего с родной американской кожей. В лавки работающих она заходить не хотела, словно боялась удивиться еще сильнее. Среди этого свободного населения с работающей и родной американской кожей встречались и лечащие, и надзирающие, и поющие, и исполняющие музыку, и пишущие тексты. Хоуп в коже Домны даже слышала о Хозяине сахарного леса с работающей кожей, на которого работали люди тоже с работающей кожей. И это поражало и почему-то расстраивало Хоуп в коже Домны еще сильнее. Она знала, что есть Север, где живут и даже рождаются свободные люди с работающей кожей, но она не знала, что они бывают и тут, в сером сердце системы работающих и неработающих. У подножия порта, куда привозили тысячи людей со сломанной личной историей, украденных из Африки.