Козлёнок Алёнушка

– Улица Боровина, семь, седьмой этаж, квартира сто пятьдесят.

– В клинике есть квартиры? – удивилась я.

– Не идиотничай! Скорей! Я все объясню.

– Уже едем, разговариваю по дороге. Почему ты не в больнице? Перелом крестца серьезное…

– Да нет его! Идиот из деревенской больницы ошибся. Просто сильный удар, болит не по-детски. Нажми на газ! Она ума лишилась.

– Надо поторопиться, – попросила я мужа, – Федор в панике!

К нужному дому мы примчались через двадцать минут.

– Квартиры тут не самые дорогие, – заметил Степан, – дом не новый. Башня советской постройки, район на отшибе. М-да. Не лучший вариант.

У меня опять завибрировал сотовый.

– Где ты? – закричал Федя. – Она точно приедет! Убьет меня. Совсем обалдела! На весь мозг больная. Адрес этот никто не знает! Но она выяснит!

– Мы входим в лифт, – ответила я, – домофон не работает.

– И хрен с ним! – взвизгнул Лебедев. – Звони в дверь так: три коротких звонка, два длинных. И так пять раз.

– Лампина довела Лебедева до трясучки, – вздохнула я. – Кому принадлежит квартира, в которой находится Федя?

– В подъезде интернета нет. Надеюсь, в жилом помещении Сеть появится, – ответил Майоров.

– Дверь как в бомжатнике, – хмыкнул Степан, когда мы остановились у входа в квартиру.

– С глазком, – добавил Филипп. – Сколько лет тут ремонта не было?

Я начала давить на звонок.

Створка приоткрылась на длину цепочки.

– Кто там? – прошептал Федор.

– У тебя есть глазок в двери, в него глянь, – велел Степан.

– Заходите, – разрешил Лебедев.

Как только мы очутились в прихожей, Федор живо захлопнул дверь.

– Федор, глазок и цепочка – опасные вещи, – решил просветить Лебедева Майоров, – в первый легко ткнуть остро заточенным предметом, а ты в это время глазом в него смотришь. Подумай, что с тобой будет? Цепочка же на раз-два перекусывается простым инструментом.

– Снимайте куртки, – отмахнулся Лебедев.

– Красота, – оценил интерьер Степа, когда мы очутились в комнате.

– Бордель в Задрипенске рыдает от зависти, – добавил Майоров, – зеркальный потолок, полумрак, пол покрыт шкурой невинно убиенного плюшевого волка, телик на стене и кровать размером с три телеги. Где нам сесть?

– Может, на кухню пройдем? – предложила я. – В спальне темно и ни кресел, ни дивана нет.

– Мне больно на стуле сидеть, – заныл Лебедев, – лучше лежать. Принесите табуретки. Или на постели устраивайтесь.

– Слишком эротично, – усмехнулся Степан и ушел.

– Групповуха не мое хобби, – ухмыльнулся Филипп и тоже покинул спальню.

Через пять минут мы сидели на табуретках, которые принесли мужчины.

– Говоришь, нет перелома? – начал разговор Степан.

– Ага, – кивнул Федя, – идиот в больнице не разобрался. У них есть только рентген, аппарату лет, как Емельяну Пугачеву. Снимок бабка смотрела, а она старше Кремля.

– Вроде Лена тебя перевезла в хорошую клинику, – напомнила я.

– Я удрал! – коротко сообщил Лебедев.

– Чья квартира-то? – не умолкала я.

Федор отвел глаза в сторону.

– Ну…

– Жилплощадь принадлежала Светлане Вересовой, – ответил вместо него Майоров, – она ее подарила Лебедеву вскоре… после своей смерти. То-то мне адрес знакомым показался. Старею! Память подводить стала. Видел же ранее, какая квартира на Федора зарегистрирована.

– Федя, как тебе удалось упросить покойную сделать подарок? – усмехнулся Степан.

– Ну… я попросил знакомого нотариуса помочь. Это не преступление, – простонал Лебедев, – все равно убогое жилье никому не нужно, не государству же его отдавать. Я заслужил квадратные метры.

И Федор завел рассказ.

Лебедев всегда нравился женщинам определенного сорта: не юным, обеспеченным, вполне успешным или удачно вышедшим замуж, но обделенным вниманием супруга. Отношения с такими Федя завязывал мгновенно. И, что очень ценно, умел прекратить роман так, что никто на него не обижался.

Все его неприятности начались после страстной любви с Серафимой Лампиной. С кондитершей Лебедева познакомила Оля Нефедова, она вместе с Фимой делала торты, из которых выскакивала кукла – портрет именинника. С Олей у Лебедева когда-то был роман, правда, короткий, они тихо-мирно перестали спать вместе, но остались приятелями. Нефедова как женщина не нравилась Лебедеву, но она была отличной подругой, своей в доску. Федя знал о ее романе с Леоновым, о том, как Ольга любила Никиту, как ждала, что тот бросит Светлану, но вышло иначе. Брошенной оказалась Нефедова, она впала в депрессию. Чтобы немного приободрить приятельницу, Феденька снова уложил ее к себе в койку. Но Оле секс не помог, о чем она прямо сказала Лебедеву. Пара во второй раз оборвала роман, а их дружеские отношения стали еще крепче. Ревнивая Серафима ничего не знала о зигзаге любовника. А Нефедова, в свою очередь, решила помочь лучшему другу и порекомендовала его в качестве пресс-секретаря Светлане Вересовой, своей клиентке.