Козни качка

Достав мобильник из заднего кармана джинсов, он поднимает его вверх, скользя большим пальцем по экрану, свет освещает его невероятно привлекательное лицо. Он поворачивает запястье в мою сторону, водя пальцем по маленьким кругам.

— Не стесняйся написать своим друзьям и сказать им, что ты уходишь.

— Командир, — ворчу я, завидуя, что он может так легко игнорировать меня, чтобы играть на своем телефоне, пока я переживаю свое затруднительное положение.

— Я не уйду, потому что я надежная и преданная.

Его уши даже не дергаются, он не слушает.

Прошло еще три минуты.

— Ты действительно не впустишь меня обратно?

Он едва удостоил меня взглядом.

— Я действительно не позволю тебе вернуться.

— А если я пообещаю вести себя хорошо? — Я провожу двумя сжатыми пальцами по закрытым губам и выбрасываю ключ. — Я буду хорошо себя вести. Никакого вмешательства.

— Мило. — Его глаза все еще прикованы к телефону. — Но нет.

— Я не могу остаться здесь и оставить моих бедных друзей наедине с этими идиотами. — Я делаю паузу. — Ой, неужели я сказала это вслух?

Его голова медленно качается.

— Это будет очень долгая ночь, если ты будешь продолжать делать это.

— Делать что?

— Умолять вернуться в дом. Это жалко и раздражает. Напиши своим чертовым друзьям.

— Я не умоляю. Я спрашиваю.

Его глаза отрываются от экрана телефона, обводя мое тело вверх и вниз пренебрежительным взглядом.

— Это мольба — я знаю, в чем разница, и ты ведешь себя надоедливо.

Черт. Тот факт, что он использовал слово «надоедливо»?

Что-то вроде огромного возбуждения.

— Я думала, что решительность — это замечательное качество. — Мой голос звучит жалко, даже для моих собственных ушей. — Конечно, ты лучше всех можешь это оценить.

— Только когда используется в нужных обстоятельствах, — ворчит он после долгой паузы. — Как, скажем, более теплые обстоятельства.

— Если… — я роюсь в своем мозгу в поисках чего-нибудь разумного, что можно было бы сказать, чтобы обрести равную позицию, но заканчиваю словами: — если ты не впустишь меня обратно, я вызову полицию.

Почему я не могу просто держать рот на замке?

— Будь любезна, вызови полицию. — Он делает громкий глоток пива, которое держит в руке. — Скажи им, что тебя послал Роуди Уэйд.

— Ты невозможен.

— Поверь мне, куколка, меня называли и похуже.

— О боже, не называй меня куколкой.

— Как же мне тогда тебя называть? Я знаю, что тебе не нравится членоблокатор в качестве обращения.

Я топаю ногой в отчаянии.

— Почему ты такой упрямый?

— Это я упрямый? Ладно. — Он бормочет себе под нос «Боже правый», как будто это клятва, яркий свет от телефона освещает его заостренные черты.

Я отступаю.

— Мне очень жаль. Я просто… — Я чувствую себя беспомощной здесь, на крыльце. — Эта ночь идет совсем не так, как я планировала. Я не была на вечеринке целую вечность, и я просто хотела повеселиться сегодня вечером, вот и все.

— Держу пари… — медленно произнес он, — когда ты училась в старшей школе, то была одной из тех девушек, которые поднимали руку во время урока, чтобы попросить у учителя дополнительную оценку.

— Ну и что? — выскользнуло у меня, и я застонала, одновременно прижимая ладонь к лицу.

— Ну и что? Эти девушки никому не нравились.

Мой подбородок поднимается выше.

— Держу пари, что ты был одним из тех спортсменов, которые с трудом сдают экзамены и обманывают таких девушек, как я.

Он широко раскидывает руки. Злорадно ухмыляется, все его лицо светится.

— И все же я здесь с полной поездкой в колледж. Вот такой расклад.

Смирившись, я прислоняюсь к стене дома, ткань куртки цепляется за деревянную обшивку.

— И что мне делать, пока не выйдут мои друзья?

Клянусь, он мне подмигивает.

— Опять же, это не моя проблема.

— Ты только что подмигнул мне?

Он потирает лицо костяшками пальцев левой руки.

— Нет. У меня, очевидно, пыль в глазу.

Моя голова ударяется о дом, когда я отклоняю ее, чтобы рассмеяться.

— Лгун.

— Пыльца?

Мы смотрим друг на друга, пока он тихо не спрашивает:

— Хочешь, я провожу тебя домой?

Он такой очевидный.

— Таким образом, ты сможешь вытащить меня отсюда быстрее?

Он смеется про себя, моя грудь сжимается.

— Пожалуй.

— Ты в два раза больше меня — я ни за что не позволю тебе проводить меня домой в темноте.

Я не вчера родилась, и моя мать не вырастила дуру. Не важно, насколько симпатичный этот парень.

— Могу я указать на забавный факт?

— Могу я тебя остановить?

— Очень мило, но нет. — Он делает большой глоток пива. — Твои друзья без труда проигнорировали тот факт, что ты исчезла, когда я тебя вытащил.

— Ты действительно думаешь, что эти придурки внутри сказали им, что меня выгоняют? Нет. Они пребывают в блаженном неведении.

Ещё один глоток пива.

— Они, наверное, думают, что я трахаю тебя.

Иисус. Очень прямолинейно.

Мои щеки пылают.

— Не льсти себе. Они знают меня лучше, чем это.

— Значит, ты ханжа?

Я щурюсь, игнорируя его.

— Напомни мне еще раз, почему я последовал за тобой сюда?

Ответ: потому что любопытство убило кошку, Скарлетт. Ты вышла вслед за симпатичным незнакомцем в темноту и смотри, куда он тебя завел — на крыльцо, на пронизывающий холод.