Козырь. Создатель миров

Кровь кипела у него под кожей, в груди громко стучало и неприятно покалывало. Тусклые глаза Хомина уставились на него из-под редких белесых ресниц.

– Заняться мне больше нечем, – наигранно возмутился он, все еще стараясь сохранить лицо. – Дружите сколько влезет.

Он резким движением вырвался из ослабевшей хватки и поспешно отступил на безопасное расстояние. В водянистых глазах неожиданно блеснула настоящая ярость.

– Все вы продажные, – выплюнул он в сторону Инки. – Лишь бы местечко поближе к замку застолбить, да? А то, что он мертвецами не брезгует, можно и потерпеть?

Юкон бросился было на толстяка, но Хомин с удивительной прытью припустил в город, а безмолвный Триз, явно несколько смущенный и растерянный, рванул следом за своим предводителем. Инка успела поймать Юкона за рукав, и послышался треск рвущейся ткани.

– Гады бесхребетные! – раздосадованно бросил им вдогонку Юкон. Его потряхивало – от несправедливости и бурлящего в крови адреналина. И от ощущения, что он так и не смог защитить Инку от их слов.

– Брось, – она улыбнулась. – Не повзрослели еще, что с них взять?

Но Юкон не мог успокоиться. От слов Хомина внутри что-то переломилось. И уже на полпути к площади он все-таки спросил:

– А правда, почему ты ходишь со мной? Их ведь ты намного дольше знаешь…

– С ними скучно, – отмахнулась Инка беспечно, но заметив серьезный взгляд Юкона, тоже перестала улыбаться. – Честно говоря, мы давно уже не очень-то ладим. То есть… Они считают себя крутыми, особенно Хомин. У него отец – обычный защитник, а мать продает травы на рынке. И при этом он родился менкуром – большая честь. Дома им восхищаются младшие братья, отец вечно повторяет, что он лучший из их рода. А Триз… Он неплох, но у него все наоборот. И мать, и отец – менкуры. Он страшно боится их подвести. С Тори сложно – он из Дома воспитания, его родители давным-давно отправились в свой мир, но не смогли вернуться до срока и остались на Интермирье. Поэтому он вообще не хочет быть менкуром.

– А ты? – спросил Юкон, когда они вышли на причал и увидели на горизонте гигантскую тень, которую он однажды уже встречал.

Корабль медленно и величаво заходил в гавань.

– У меня менкурство только по маминой линии – и она, и бабушка, а вот отец и братья – нет. Дома я стараюсь не говорить о подчинении много, чтобы их не расстраивать. Мама меня поддерживает.

Она осторожно взяла его за руку и потянула обратно в город.

– Идем, я знаю место, откуда видно пассажирский причал. Там нас не достанут. Посмотрим, кого «Принц» вернул сегодня.

– Принц? – не понял Юкон.

– «Принц Интермирья», корабль, – пояснила она и проворно нырнула в толпу на площади.

Юкон в жизни бы не отыскал той узкой незаметной лестницы, на которую его вывела Инка и по которой они поднялись на крепостную стену, а оттуда осторожно спустились на уступ скалы, естественным образом продолжавшей стену. Уступ был широким и плоским, песок на нем – утоптанным, и отсюда заходивший в гавань корабль открывался как на ладони. Инка положила сумку на песок и уселась на нее сверху. А Юкон так и стоял, не в силах оторвать взгляд от горизонта.

Огромное парусное судно лениво покачивалось на волнах. Дно его отлили из черненой стали, дерево обшивки над ней обуглилось. Корабль был воистину гигантским, четыре мачты с черными парусами впивались верхушками в нежную голубизну небес, протыкали редкие облака насквозь и, будто флаги, тащили их за собой.

«Вот бы побывать там», – мечтательно подумал Юкон и с удивлением поймал себя на мысли, что впервые захотел чего-то по-настоящему. Всю жизнь у него была только маленькая хлипкая лодчонка, на которой он боялся уходить далеко от берега. Но океан манил его ровной линией горизонта, далекими далями, свободой и соленым ветром на завтрак, обед и ужин.

Да, на воде он чувствовал себя намного увереннее, чем на суше.

– Никогда раньше его не видел? – спросила Инка.

– Только издалека, на Интермирье, – отозвался Юкон и сел рядом с ней на песок.

– Ты был на Интермирье? – она чуть не подпрыгнула и пораженно уставилась на него. – Как, когда?

– Когда возвращался в Луксмир из своего мира. Но мы опоздали…

И неожиданно для себя он начал рассказывать все с самого начала. О Фосе и Туларе, и о мире, где не осталось ничего живого. Умолчал лишь о том, зачем он нужен Шанне и о том, что на него открыта невидимая охота. Как ни странно, стало в миллион раз легче.

Инка подобрала сухой стебелек и что-то чертила им на золотом песке. Она долго не отвечала, но лицо ее впервые на памяти Юкона стало настолько серьезным, что губы сжались в нитку и тонкие брови сошлись у переносицы. Он вдруг испугался, что все испортил, что прежде она не представляла, кто он такой на самом деле. Но с другой стороны – лучше заранее все прояснить, чем растить разочарование долгими месяцами, пока оно не обрушится на голову, подобно горящему обломку небесного свода.

– Если уйдешь прямо сейчас, – решил предупредить он, – я пойму. Мне уже успели объяснить, что Козырю гордиться нечем.