Козырная пешка

– Латте и сырную нарезку, – попросила я, не глядя в меню. Официантка исчезла, и спустя несколько минут, я получила свой кофе и сыр.

– Значит так, девочка, – хмуро произнес Захаров. – Не буду убеждать тебя, что пригласил в гости исключительно из-за моего к тебе хорошего отношения. Я тебя знаю мало, почему добрых чувств не испытываю. Были у меня с твоим мужем дела, ты, наверное, в курсе. Так вот, после его смерти мы не досчитались кое-каких средств.

– Вы хотите сказать, что он их украл? – холодно спросила я.

– Не хочу, хотя кто знает… Последние его действия выглядят крайне странно и подозрительно. Он провел несколько удачных сделок за последний месяц, через него прошло около пятидесяти миллионов долларов… Чего глаза выпучила? Да, дорогая, полтиничек… Деньги прошли, клиенты их получили, наша доля составляла десять процентов. Так вот, этих денег на счетах нет.

Я отхлебнула кофе, подавилась и закашлялась. Захаров с интересом посмотрел на меня.

– Теперь понятно… – с трудом выговорила я.

– Чего тебе понятно?

– О каких деньгах говорил этот Эль-Нинье?

– Какой Эль-Нинье? – не понял Захаров. Я откашлялась и в красках описала ему нападения на меня в собственной квартире. Судя по всему, с историей он был знаком, хотя и не подал виду. Я же наблюдала за ним с искренним интересом.

– Ну, – усмехнулся он, – и чего ты глазами зыркаешь? Думаешь, я его подослал?

Я скромно опустила глаза и весьма фальшиво ответила:

– Ну что вы, мне такое даже в голову не пришло.

Захаров оглушительно громко захохотал, прямо как гусак. На хохот сбежались официантка, сопровождавший меня мужчина и еще какой-то тип с бандитской физиономией, которая показалась мне знакомой. Захаров утер слезы, махнул рукой, выпроваживая всю компанию.

– Ох, насмешила ты меня. Я долго думал, чего ж Володька на пигалице женился. Мог бы и в любовницах подержать, а он сразу под венец. А теперь вот понимаю… Как же ты его окрутила, девочка, что он голову потерял?

Я не ответила.

– Вот-вот, он тоже молчал и улыбался. Он же тебе звонил каждую минуту, совсем ошалел от тебя, каждую минуту о тебе вспоминал. Помню, сказал ему, поехали, Вовка, на рыбалку, а он мне – не могу, Алисочка ждет…

Я не ответила и только грустно улыбнулась, отвернувшись в сторону. В горле запершило, а в глазах появились предательские слезинки. Захаров выдержал паузу, а потом заговорил, уже по-деловому, жестко и с нажимом.

– И вот ведь какая штука получается, Алиса, свет, Геннадьевна… Мержинский в жене души не чаял, бежал к ней каждую минуту свободную. Все вокруг знали, что он тебя обожал. И тут – хлоп! Помер наш Володя. Неожиданно. И что характерно, в гроб с собой забрал все денежки. Наследнички то его вместо бабок шиш под нос получили.

Я повернулась и посмотрела прямо ему в глаза. Тяжелое лицо Захарова с массивными челюстями придавало ему сходство с зубром, который решил атаковать противника.

– И что самое любопытное, – вкрадчиво произнес Захаров, – Володя ничего не оставил своей горячо любимой супруге. Ни дом, ни машину, ни деньги, лишь опекунство над старой тещей от первого брака.

Я пожала плечами. Чего перечислять подробности, которые мне давно известны?

– Ты не торопись, девочка. Я ее не все сказал. Мы Агату пробили по своим каналам. У нее есть счет в банке, накопительный. И сумма на нем около двух тысяч долларов, чуть больше. И все. Плюс содержание из моего фонда, на которое вы, как я понял сейчас и живете. Плюс твоя мизерная зарплата в театре и выручка с продаж украшений, что в общей сложности, за минусом расходов, составляет около пятисот долларов. Не густо вроде. На твоих счетах денег тоже почти нет, ты сразу тратишь все, что туда поступает.

– Вот тебе и тайна банковского вклада, – усмехнулась я.

– И я, признаться, не пойму, что случилось, – небрежно сказал Захаров. – С одной стороны великая любовь, с другой – полное отсутствие денег для жены. Что любопытно: ты даже не прописана в его доме, так что прав на него не имела. Судиться за дом не захотела, финансовых претензий к наследникам не имела, завещание пересмотреть не потребовала. Осталась с голой задницей и ничего не предприняла, хотя адвокат тебе это предлагал. Почему?

– А я бы выстояла против его семейки? – ядовито поинтересовалась я. – Одна только Люба готова сожрать любого, кто покуситься на то, что по ее мнению, принадлежит ей. А Миша, с Ладой? Те еще родственнички… В доме не прописывалась, потому что не хотела с документами возиться. Я в маминой квартире прописана, так что мне было без разницы.

– А мне сдается, что ты чего-то недоговариваешь, – сурово прервал мои излияния Захаров. – Ты смотри, я с тобой по-доброму разговариваю пока, но ведь можно и по-другому. Завещание Володя составил буквально за месяц до смерти. До этого он про завещание и не думал, а тут что-то произошло.

– У него инфаркт был, – пояснила я. – Он даже в больницу попал. После этого, наверное, завещание и написал. Мне, во всяком случае, он ничего не говорил.