КПСС у власти

Как и во времена внутрипартийной борьбы двадцатых годов, группа Молотова-Маленкова стремилась теоретически обосновать свою точку зрения путем старого, испытанного метода — набора цитат из Ленина.

По словам Кириченко на XXI съезде — «… они, сидя по уши в болоте консерватизма, оперировали тенденциозно подобранными цитатами …»

Молотов, Каганович, Булганин — активные участники борьбы двадцатых годов, не учли, что безудержное цитатничество того времени опиралось на авторитет Ленина, которому подчинялся на словах даже Сталин. Их действительный «консерватизм» заключался в том, что они хотели как бы повторить маневр Троцкого и «объединенной оппозиции», декларировав себя «подлинными ленинцами», в то время, как даже на верхах партии почти исчезли представители «ленинской гвардии», для которых ленинские изречения еще «звучали».

Цитаты из Ленина нужны были им, чтобы доказать наличие ревизионистских течений в мероприятиях, на которых настаивала фракция Хрущева.

Кузьмин, конечно избегая рокового слова ревизионизм, на XXI съезде упрекал Первухина:

«… Вы же говорили о наличии каких-то „тенденций“ (подчеркнуто нами. — Н.Р.) в идее перестройки».

Куусинен, как подлинный представитель «ленинской гвардии», недаром посвятил свое выступление «бесплодному догматизму», и, защищая Хрущева от обвинений молотовской фракции, заявил:

«… На одном из пленумов ЦК Молотов, сам не высидевший ни одного теоретического цыплёнка, бросал другим товарищам упреки в теоретической беспечности».

Не может быть сомнения, что Молотов и его сторонники в качестве главного обвинения Хрущева выдвигали его ревизионизм.

Ведь «теоретическая беспечность» Хрущева выражалась в «практицизме», «делячестве», в уступках сельскому населению (отмена обязательных поставок с приусадебных участков), в децентрализации управления промышленностью и, главное, в продолжении, хотя и по-ревизионистски, половинчато, осуждения сталинских методов властвования по отношению к правящему слою и к верхушке партии.

Если Молотов обвинил Хрущева в ревизионистских «тенденциях», то Хрущев, ища поддержки правящего слоя, контр-обвинил Молотова и его группу, по существу, в троцкистских тенденциях.

«… Молотов, Каганович, Маленков и другие, — говорил Хрущев в своем докладе на декабрьском пленуме ЦК, — оказались не понимающими сельского хозяйства, они неправильно относились к крестьянству, рассматривая его как силу, которая оказывает сопротивление социалистическому строительству …»[535].

Повторив аргумент правых в борьбе с троцкистами, справедливо опиравшимися на Ленина 1918 года, в то время как правые опирались на того же Ленина 1921–1922 годов, Хрущев, торопясь напомнить о своих лаврах в разоблачении «культа личности», возвращает своим противникам упрек в теоретической беспечности.

«… Эта противоречащая взглядам Ленина ложная линия в отношении колхозов и колхозников на практике привела к тому трудному положению в сельском хозяйстве, которое мы имели в 1953 году»[536].

К июню 1957 года фракция Молотова имела подавляющее большинство в президиуме ЦК. К основной группе этого блока — Молотов, Маленков, Каганович, объединившиеся явно в процессе борьбы против десталинизации накануне XX съезда — присоединились постепенно члены президиума ЦК Булганин, Сабуров и Первухин и кандидат, «примкнувший» к ним, Шепилов. Первухин на XXI съезде даже примерно определил и время своего вхождения в блок:

«При обсуждении в Центральном Комитете вопроса о реорганизации управления промышленностью и строительством я высказал свои сомнения и возражения по отдельным предложениям намечаемой реорганизации … Моя неправильная позиция в этом важнейшем деле и связанное с этим недовольство (подчеркнуто нами. — Н.Р.) привели к тому, что я совершил крупную политическую ошибку».

Обсуждение в ЦК шло на февральском пленуме 1957 года. Очевидно, февралем и следует датировать вхождение Первухина в группу Молотова-Маленкова.

По всей видимости, к шести членам президиума ЦК, вошедшим в блок, присоединился в последний момент и седьмой — Ворошилов, всегда оппортунистически пытавшийся стать на сторону сильного и связанный с Молотовым-Кагановичем тем, что он, как и они, принадлежал к интимному внутреннему кругу сталинцев еще тогда, когда Сталин боролся за власть. Косвенным подтверждением этого «грехопадения» председателя президиума Верховного совета служит отсутствие Ворошилова на XXI съезде и его почти полный отход от активной политической жизни после июньского пленума ЦК 1957 года, хотя победившая фракция Хрущева и сочла, видимо, полезным не объявлять об «антипартийности» этого старейшего представителя «ленинской гвардии».

Итак шесть, а возможно и семь членов президиума ЦК составили большинство (против них было лишь четыре — Хрущев, Микоян, Суслов, Кириченко) и 18 июня 1957 года потребовали передачи власти в свои руки. Как выразился на XXI съезде Кириченко — «антипартийная группа сбросила с себя маску».