Крабат

- Дело ясное, - заметил Юро. - С помощью кольца ты по-любому одолеешь Мастера.

- Но как так выходит? - спросил Крабат. - Ты, что же, веришь, что девушка умеет колдовать?

- Иначе, чем мы, - сказал Юро. - Есть род колдовства, которому надо кропотливо обучаться - это то, что записано в Коракторе, символ за символом и заклинание за заклинанием. Но ещё есть такое, что растёт из глубин сердца - из заботы о ком-то, кого любишь. Я знаю, что это тяжело постигнуть - но тебе стоит этому поверить, Крабат.

На следующее утро, когда Ханцо разбудил парней и они пошли к колодцу, то увидели, что за ночь выпал снег. Белым стал мир, и снова при этом зрелище их охватило великое беспокойство.

Крабат теперь, конечно, знал объяснение. На мельнице был только один человек, который не мог этого понять - Лобош, который за время своего пребывания здесь вытянулся совсем немного, но всё же из мальчишки четырнадцати лет стал парнем почти семнадцати.

Однажды утром, после того как он в шутку кинул снежком в Андруша и Андруш попытался с ним расправиться - чего, вмешавшись, не допустил Крабат, - однажды утром Лобош поинтересовался, что же, ради всего святого, нашло на их товарищей по работе.

- Боятся, - сказал Крабат, передёрнув плечами.

- Боятся? - спросил Лобош. - Чего?

- Радуйся, - заметил Крабат уклончиво, - что для тебя это пока тайна. Довольно скоро ты узнаешь.

- А ты? - допытывался Лобош. - Ты, Крабат, не боишься?

- Больше, чем ты думаешь, - сказал Крабат. - И не только за себя.

За неделю до Рождества господин кум ещё раз приехал в Козельбрух. Мукомолы выскочили наружу выгружать мешки. Незнакомец не остался как обычно сидеть на козлах: в это новолуние он поднялся с телеги и, хромая, отправился с Мастером в дом. Подмастерья видели, как петушиное перо колыхалось за стёклами, будто в комнате пылал огонь. Ханцо распорядился принести факелы. Молча снимали парни груз с телеги и тащили его в мукомольню. Они засыпали его в Мёртвый Постав, мука бежала в пустые мешки, и они складывали их снова на повозку.

На рассвете незнакомец вернулся к телеге, один, и поднялся на козлы. Перед тем, как уехать, он повернулся к парням.

- Кто Крабат?

Раскалённые угли и трескучий мороз одновременно.

- Я, - сказал Крабат, ощутив комок в горле, и шагнул вперёд.

Возница оглядел его и кивнул.

- Хорошо.

Затем он взмахнул кнутом и с грохотом уехал на телеге.

Мельник скрывался три дня и три ночи в Чёрной комнате.

Вечером четвёртого дня, это был день перед Рождеством, он велел позвать Крабата.

- Мне надо, - начал он, - с тобой поговорить. Для тебя, как я думаю, это едва ли станет неожиданным. Ты ещё волен выбрать, каким будет твоё решение - за меня или против.

Крабат попробовал изобразить наивность.

- Я не понимаю, о чём ты говоришь.

Мастер не поверил ему.

- Не забывай, что я тебя знаю лучше, чем тебе бы того хотелось. Некоторые за эти годы уже противились мне: Тонда, например, и Михал - это чтоб назвать только двоих. Придурки, идейные фанатики! Что же до тебя, Крабат, мне хочется верить, что ты умнее. Хочешь стать моим преемником, здесь, на мельнице? У тебя есть нужная жилка для этого!

- Ты уходишь? - спросил Крабат.

- Я сыт всем этим, - Мастер ослабил воротник. - Меня тянет стать свободным человеком. За два, три года ты можешь сделаться моим преемником и продолжить вести в Школе. Если ты соглашаешься, всё твоё, что я оставлю, и Корактор тоже.

- А ты? - спросил Крабат.

- Я устроюсь при Дворе. Государственным министром, военачальником, канцлером польской короны, возможно - посмотрю, чем позабавиться. Господа станут меня бояться, дамы - меня обхаживать, потому что я буду богат и влиятелен. Каждая дверь будет передо мной открыта, моего совета, моего ходатайства будут искать. Кто посмеет мне не подчиниться, от того я избавлюсь, ведь я же могу колдовать и сумею устроить, чтоб моя сила мне послужила, в этом можешь мне поверить, Крабат!

Он разгорячился, его глаза горели, кровь прилила к лицу.

- Ты тоже, - поуспокоившись, продолжил он, - можешь примерно так же сделать. Через двенадцать или пятнадцать лет - на которые ты станешь Мастером на мельнице в Козельбрухе - подыщешь себе среди мукомолов преемника, передашь ему всё барахло - и будешь свободен для жизни в роскоши и величии.

Крабат постарался сохранить голову ясной. Он заставил себя подумать о Тонде и Михале. Разве он не поклялся отомстить за них - за них и за остальных на Пустоши, не забыть и про Воршулу, и про Мертена тоже, который хоть и живёт ещё со своей кривой шеей, но что это за жизнь?

- Тонда, - проговорил он наперекор Мастеру, - мёртв, и Михал тоже мёртв. Кто же сказал, что я не буду следующим?

- Это я тебе обещаю, - мельник протянул ему левую руку.

- Моё слово - и с ним слово господина кума, чьей властью я даю это обещание - исключительное и безоговорочное.

Крабат не стал ударять по протянутой руке.

- Если это не постигнет меня, - спросил он, - тогда постигнет кого-то другого?

Мастер сделал рукой движение, будто стирал что-то со стола.