Крабат

Самую малость упустил его ястреб, закогтил пустоту.

Крабат знает, что речь идёт о его жизни. Стремглав, сложив крылья, он бросается вниз, в пропасть. Он приземляется рядом с Певуньей, среди разбежавшейся куриной стайки. На земле он принимает человеческий облик, теперь он в безопасности.

Щурясь, он вглядывается вверх, в небо. Ястреб пропал, исчез, возможно, он повернул в сторону.

Тут неожиданно у колодца встаёт Мастер, гневно протягивает левую руку к Крабату.

— Пошли! — прикрикивает он на него.

— Почему? — спрашивает Певунья.

— Потому что он принадлежит мне.

— Нет, — говорит она, только одно это слово — и его она говорит так, что не остаётся никаких «если» и «но».

Она кладёт Крабату руку на плечо, затем укутывает она его своей шерстяной шалью. Мягкая и тёплая эта шаль, как защищающий покров.

— Пойдём, — говорит она. — Пойдём же.

И не оглядываясь, они вместе уходят.

Попытка бегства

На другое утро оказалось, что Мертен исчез. Его спальное место было прибрано, одеяло лежало аккуратно сложенным в ногах нар, рабочая куртка и фартук висели в шкафчике, под табуретом стояли деревянные башмаки. Никто не видел, как Мертен уходил. Его отсутствие заметили, только когда он не пришёл к столу. Тогда они насторожились и стали искать его по всей мельнице, но нигде не могли его найти.

— Он улизнул, — сказал Лышко, — мы должны доложить Мастеру.

Ханцо преградил ему путь.

— Это дело старшего подмастерья — в случае если для тебя это в новинку.

Все ожидали, что мельник среагирует на известие о побеге Мертена вспышкой гнева, с ругательствами, криками и проклятиями. Ничего подобного не случилось.

Он, напротив, как сообщил Ханцо парням за обедом, принял дело не слишком всерьёз.

«Мертен тронулся», — вот и всё, что он на это сказал, а на вопрос старшего подмастерья, что теперь делать, ответил словами «Оставь — он сам придёт обратно!» И это, сообщил далее Ханцо, Мастер сказал, подмигнув так, что было хуже тысячи ругательств.

— У меня от этого так внутри похолодело, что я подумал, замёрзну тут же на месте в ледышку. Если б только всё обошлось с Мертеном!

— Да ладно! — заметил Лышко. — Кто сбегает с мельницы, должен знать, что во что ввязался! Кроме того, он уж может и потерпеть, этот Мертен — спина у него широкая!

— Ты находишь? — спросил Юро.

— Ещё бы! — сказал Лышко.

Он ударил кулаком по столу в подтверждение, тут в него плеснуло из горшка супом — плюх! — в лицо, так что он взвыл, ведь суп был густой и только с огня.

— Кто это был? — кричал Лышко, вытирая глаза и щёки. — Кто из вас?

Наверняка один из парней позаботился о Лышко на такой манер, это было ясно. Лишь Юро в своём простодушии, казалось, не подумал ни о чём плохом, ему было жаль хорошего супа.

— В следующий раз, — заметил он, — не стоит лупить по столу, Лышко — по крайней мере, не так сильно!

* * *

С Мертеном вышло так, как боялся Крабат: вечером, с наступлением темноты он был снова здесь. Молча стоял он на пороге с опущенной головой.

Мастер встретил его в присутствие подмастерьев. Он его не бранил, он над ним насмехался. Как ему небольшая прогулка? Что ж, ему не понравилось в деревнях, если так рано вернулся — или ещё что понудило его к возвращению?

— Не хочешь мне это сказать, Мертен? Я уже неделями замечаю, что ты рта не раскрываешь. Но я тебя не заставляю говорить — и мне без разницы, не убежишь ли ты снова. Пробуй спокойно! Пробуй столько, сколько хочешь! Только не нужно обманываться, Мертен. Чего никто до сих не сумел, того и ты не сумеешь.

У Мертена не дрогнула ни одна мышца в лице.

— Давай, притворяйся, — сказал Мастер. — Делай вид, будто тебе ни горячо ни холодно, что твой побег провалился! Мы все, я и вот эти одиннадцать, — он указал на парней и на Лобоша, — мы знаем лучше. Всё, проваливай!

Мертен забился на свои нары.

Парни, за исключением Лышко, чувствовали себя погано в этот вечер.

— Нам надо попытаться его отговорить бежать во второй раз, — предложил Ханцо.

— Ну так попытайся! — заметил Сташко. — Не представляю, чтоб в этом было много толка.

— Нет, — сказал Крабат. — Боюсь я, его не уговорить.

Ночью погода переменилась. Когда они утром вышли из дома, снаружи было безветренно и очень холодно. Лёд на окнах, лёд по краям жёлоба у колодца. Лужи кругом замёрзли, кротовьи холмики превратились в окаменевшие глыбы, земля была, как кость, тверда.

— Плохо для посевов, — заметил Петар. — Никакого снега — а теперь мороз: так очень много помёрзнет на полях.

Крабат был рад, когда Мертен вместе с остальными появился за завтраком и жадно накинулся на кашу — должно быть, навёрстывал за вчера. Затем они пошли работать, и никому не бросилось в глаза, что Мертен снова скрылся с мельницы, на этот раз при свете дня.

Только во время обеда, когда они пришли к столу, заметили, что он снова исчез.

Два дня и две ночи Мертен не появлялся, это было дольше, чем когда-либо удавалось любому беглецу, они надеялись, что он уже за полями, за лесами — и с концами, — тут на утро третьего дня он, пошатываясь, подошёл через луга к мельнице: синий от холода и уставший, с таким лицом, что становилось страшно.