Краденое счастье. Книга 2

– Как быстро мои пятьдесят тысяч постоянно возвращаются ко мне. Я вот думаю, тебя надо выводить почаще из себя, и я не только верну свои деньги, но еще и заработаю. А пока что отменю проведенный платеж. Как думаешь, насколько быстро отреагируют на отсутствие денег в больнице?

Достал сотовый и быстро набрал чей-то номер.

– Владислав Олегович, отмените финансовую операцию суммой в триста тысяч, проведенную мною. Да, не страшно, пусть будут проценты… и…

– Не надо! – я схватила его за руку. – Пожалуйста, не надо. Я… я сожалею. Я не то хотела сказать, я… у вас нормальные пальцы и… я просто от злости.

Смеется. Ровные зубы сверкают белизной, возле глаз морщинки, и прядь светлых волос упала ему на лоб.

– Секундочку, Владислав…

Нажал что-то на сотовом — скорее всего, убрал слышимость.

– Оближи их.

Я не сразу поняла, что он имеет ввиду.

Протянул руку ко мне и коснулся пальцами моего рта. Надавил на подбородок.

– Оближи их, я сказал.

Покорно открыла рот и взяла губами его палец, коснулась языком подушечки и увидела, как глаза Волина вспыхнули, а ноздри затрепетали. Он мне напомнил в эту секунду вампира Листата из фильма «Интервью с вампиром», как будто наслаждается предвкушением перед тем, как обнажить клыки и вонзиться в меня ими, чтобы сожрать. Противно от ощущения его солоноватой кожи не стало… хоть и сжалась внутренне от того, что заставил и получает удовольствие, унижая меня.

– Соси, – хриплым шепотом, чуть прикрывая глаза и все еще удерживая сотовый у уха, – соси их.

Погружает глубже, и я невольно втягиваю его пальцы, обхватывая ртом, а он приоткрывает рот, и его глаза чуть закатываются. Он делает ими характерные толчки… и у меня тянет низ живота и стало больно в груди, покалывает кожу и как будто распирает самые кончики. Они очень твердые. Болезненно и неприятно. И там внизу все сжимается и разжимается, когда пальцы Волина делают поступательные движения у меня во рту, скользя по языку от кончика до самого горла, но не сильно глубоко… не вызывая рефлекса вытолкать их. Он шумно дышит и стискивает сотовый до треска.

– Соси сильнее, – так же хрипло. Закрыв глаза, и я сильно обхватываю губами фаланги, всасывая их, до терпкой боли во рту. Преодолевая вакуум, Иван продолжает двигать ими, пока вдруг резко не распахнул глаза – темные и дикие настолько, что я вздрогнула всем телом.

Медленно вытащил пальцы и провел мокрую дорожку у меня по подбородку, ниже к ключицам, и снова усмехнулся, ударив указательным по напряженному соску. Вызвав прилив крови к груди и лёгкую дрожь.

– А ведь эта игра нравится нам обоим.

Вернулся к разговору по смартфону, продолжая поглаживать мой сосок. Сдавил и, глядя мне в глаза, сказал:

– Отмены не будет. Я передумал.

Закусив губу, стерпела боль и в тоже время что-то неизведанное, пронизавшее все тело насквозь. Волин отпустил мой сосок и убрал сотовый обратно в карман. Вернулся к столу, сел в кресло и открыл бордовую папку, положил передо мной новые листы с договором.

– Подписывай, Ксения.

Пока я раскладывала бумаги перед собой, он приблизил к лицу свои пальцы и словно принюхался. Как животное. Больной на всю голову ублюдок. Я поднесла ручку к бумаге, стараясь не думать о пунктах, которые прочла, стараясь вообще ни о чем не думать. Это все ради Вари. Потом я ему отомщу… я докажу, что он подонок и мразь. Потом. Обязательно докажу.

Поставила подпись на первом листе, и Волин с довольной улыбкой триумфально сказал:

– И сосать придется не только пальцы, Ксения.

Вскинула голову и сдавила ручку.

– Тебе понравится, я обещаю.

Будь ты трижды проклят, гад. Мне понравится, когда я посажу тебя за решетку. Когда люди узнают, что ты за грязное чудовище.

– Жалеешь, что не спустила тогда курок, да?

Я поставила последнюю подпись и процедила сквозь зубы:

– Да! Жалею!

И он демонстративно захлопал в ладоши.

– Браво! Обожаю честность! Ты мне все больше нравишься, малышка. Мне наконец-то перестало быть скучно.

– Так почему вы не купили себе клоуна, если место было вакантно?

Швырнула ручку и с ненавистью подвинула ему бумаги. Волин приподнялся и, подхватив меня под руку, куда-то легко потянул. Покорно пошла следом… Выбора больше нет. Только что я отняла его у себя совершенно.

Иван подвел меня к зеркалу. Так, чтоб видела и его, и себя. Я дернулась, когда увидела свое отражение с размазанной красной помадой. Волин расхохотался, а я сдавила пальцы в кулаки… потому что знала, с чего он смеется – с меня. Помада размазалась таким образом, что напоминала улыбку клоуна.

– Когда мы доиграем и ты мне надоешь, обещаю, я дам тебе еще одну возможность разнести мне мозги. – серьезно сказало чудовище, внезапно перестав смеяться, и он вытер помаду с моего подбородка и щек большим пальцем. – А пока что ты будешь меня развлекать. Как я захочу и когда захочу.