Край безоблачной ясности

— Вы помните, какие тогда носили меха, юбки с воланами и шляпы — очень глубокие или широкополые я хотела их иметь, да и кто не хотел бы? И поэтому я решила поступить на курсы, а чтобы было чем платить за ученье, работать официанткой. Нет, мать меня плохо понимала; ей казалось, что мы уже нашли свое место, что мы и так бог знает что совершили, когда из своего селенья в штате Идальго приехали в Мехико искать работу, не имея ни малейшего представления, что будем здесь делать, она беременная, а я как непроросшее зерно; она считала, что нам и так хорошо, что я должна знать свое место и что нечего мне пыжиться, пытаясь шить себе такие платья, как у сеньориты Пимпинелы, а тем более работать в китайском кафе, среди мужчин, которые не умеют относиться к девушке с уважением. (Ортенсия Чакон, восемнадцати лет, лицо индейского типа, но очень нежное, с тонкими чертами, если не говорить о толстоватых губах, и стройная, но с полными ножками.) В этом кафе я и встретила его

— Мой муж… не очень высокий, но коренастый, плотный, что называется крепыш, курчавый, с густыми усами. Где-то здесь у меня должна быть его фотография…

в пиджаке и в галстуке; а тогда для меня это было все — пиджак и галстук. Он приходил после работы выпить чашку кофе с рогаликами — кафе было неподалеку от Министерства финансов, где он служил. Как он меня полюбил? Как вам сказать… Да, это всегда ново, несмотря ни на что, потому что это все равно что открыть для себя город — да, город, в котором мы живем, иллюзией любви превратить его в свой заповедник и, забыв обо всем, летать над его крышами и время от времени спускаться отдохнуть в кино, в Чапультепекский парк, на ярмарку, где попугаи вытаскивают на счастье билетики, и поэтому я вышла за него замуж и народила детей

— Я родила от него троих детей. Должно быть, они уже совсем большие