Край безоблачной ясности

— Можно, я приведу одну цитату? Нет, ничего не говори; я знаю, что здесь это… как бы сказать?.. не очень демократично, правда? Но не важно; слушай, есть наглецы и есть фаты… Некто сказал, что наглец — это неумеренный фат. Фат утомляет, надоедает, досаждает и сердит; наглец сердит, раздражает, оскорбляет; один начинается там, где finit[106] другой.

Родриго меланхолично посмотрел на тюрбан из перьев цапли и высокий бархатный воротник Наташи; ее исхудалое лицо отливало целым спектром цветов от зеленого до розового, как извечная, первозданная луна.

— И кем же вы считаете меня, сеньора?

Наташа закатила глаза и округлила губы:

— О! Вы! Вы! Только мексиканцу может прийти в голову говорить «вы» незнакомой женщине, которая подходит сказать ему блестящую фразу Лабрюйера. Вы! Вечно эта вежливость! Кто ты, любовь моя? Посмотри вокруг. Мусорный ящик говорит салатнице: я тоже эклектик.

Наташа поднесла папиросу к груди Родриго, приняв выжидательную позу, — это была ее излюбленная манера просить огня. Родриго не понял, пока Наташа нетерпеливым движением не пояснила, чего она хочет, и только тогда он неуклюже пошарил в карманах и достал коробку «Класикос». Наташа не изменила позы:

— Весь вопрос в крыльях, дорогой. С крыльями — бабочка. Без крыльев — гусеница. Voilà![107] Предложи мне drink[108].

Родриго церемонно подал Наташе руку; она со скрипом поднялась с пуфа.

— On n’est pas ce qu’on était[109],— вздохнула она, щуря от дыма свои зеленоватые, невыносимо сумрачные глаза. Они направились к бару; Шарлотта погасила почти все огни и Кукис целовала Хуниора, Пьеро комментировал применяемую ею технику лобзаний, Лалли гладила бедро Soapy Эйнсворт, а Бобо, наблюдая за ними, рассуждал о преимуществах двусмысленности. Жюльетта, словно присутствуя при ритуале, до того привычном, что он казался ей фатальной неизбежностью и уже не трогал ее, слушала словоизвержения Делькинто. Наташа чокнулась с Родриго:

— Cheers![110]

С каждым глотком лицо ее становилось все бледнее.

— Знаешь, дорогой, отрасти себе крылья. Они не вырастают у тебя, потому что… тебе Их то и дело подрезают, или, может быть, ты сам даешь их подрезать. Am I right?[111]

Она с острым удовольствием, которое доставлял ей алкоголь вместе с неожиданным обществом молодого человека, потягивала через соломинку свой «манхаттен». Родриго кивнул. Ему не хотелось прерывать ее. Он уже начинал как бы растворяться в обычной для таких вечеров атмосфере; ноги у него немели, а в голове шумело от возбуждения; и Наташа на банкетке бара почему-то напоминала ему перевернутую сцену из «Голубого ангела». Она начала тихо напевать глуховатым голосом:

Surabaya Johnny, warum bist du so roh?
Du hast kein Herz, Johnny, und ich liebe dich so[112]

.

Она была Эмилем Яннингсом в женском образе, а он смущенной Марлен; подумав это, он засучил одну штанину; Наташа поднесла руки к глазам, и ее пение:

Du hast kein Herz, Johnny, und ich liebe dich so,—

замирая, перешло в смех. Родриго взял ее руку и поцеловал; она провела запястьем по его холодному затылку. Они спросили еще по бокалу.

— А знаешь, ты очень милый и нежный. Можешь ничего не говорить, дорогой, я знаю: тебе очень трудно. Все мексиканские женщины нашего круга либо ханжи, либо дешевые проститутки. Они хотят пристроиться или поблудить, им не нужны… как бы это сказать?.. человеческие отношения. Il faut savoir nener les choses[113], понимаешь?

— А кто виноват?

— Мексиканские мужчины, bien sûr[114]. Как сказано у этой монашенки? «Глупые мужчины…» и так далее. Это они хотят, чтобы женщины были либо святошами, либо шлюхами — на большее у них не хватает воображения. А еще?.. Сказать тебе? Ecoute[115], меня не остановишь, когда я ругаю Мексику. Еще нувориши, которые не знают, что делать со своими деньгами, у которых есть только нечто вроде панциря, как у насекомых, но нет всех тех условий… как это говорится?.. становления, которые в Европе даже буржуазии придали известный блеск. Конечно, в Европе буржуазия действительно класс; это Кольбер, это Ротшильды, но это и Декарт, и Монтень; более того, сам этот класс порождает Нерваля и Бодлера, которые его отвергают. А здесь, дорогой мой, принадлежность к буржуазии — нечто вроде подарочка, который почему-то достался кое-кому, on ne saurait pas se débrouiller[116]… У нашей буржуазии нет… как бы сказать?.. стержня, это каста без традиций, без вкуса, без таланта. Посмотри на дома наших буржуа и, sale marmite[117], на их мебель, они лишь грубое подобие буржуазии, они toujours les singes[118]… мексиканские макаки, обезьянничают с настоящей буржуазии.

Наташа хохотнула и осушила свой бокал: